Музей невинности - [189]
— Вы наверняка знаете из писем Флобера, что он собирал вещи — прядки волос, носовой платок, туфельки — своей возлюбленной, Луизы Колетт, которая вдохновила его на написание «Мадам Бовари» и с которой он, как описано в романе, предавался любви в уездных гостиницах и каретах; он хранил их в ящике, иногда доставал посмотреть, а глядя на туфельки, представлял, как она ходит.
— Нет, этого я не знал, — ответил он.
— Я тоже сильно любил одну женщину, Орхан-бей. Настолько, чтобы собирать её волосы, носовые платки, все её вещи и годами находить в них утешение. Я могу вам искренне поведать свою историю жизни?
— Конечно, пожалуйста.
Во время той нашей первой встрече в ресторане «Хюнкяр», открывшемся на месте закрывшегося «Фойе», я три часа рассказывал ему о себе, так, как получилось и хотелось, но беспорядочно, перескакивая с одного на другое. Меня охватило чрезвычайное волнение, я выпил три двойных порции ракы и, думаю, от переживаний изобразил все, произошедшее со мной, как нечто заурядное.
— Я был знаком с Фюсун, — сказал Орхан-бей. — И помолвку вашу в «Хилтоне» помню. Я очень расстроился, когда Фюсун погибла. Она работала тут в бутике неподалеку. На вашей помолвке мы тоже с ней танцевали.
— В самом деле? Какой она была необыкновенный человек, правда? Не из-за своей красоты, Орхан-бей... Я говорю о её душе. О чем вы разговаривали тогда?
— Если у вас и в самом деле есть все вещи Фюсун, я бы хотел на них взглянуть.
Сначала, проявив искренний интерес к моей коллекции, он пришел в Чукурджуму и был потрясен, не пытаясь это даже скрывать. Брал какой-нибудь предмет в руку, например желтые туфли Фюсун, которые были на ней, когда я впервые увидел её в бутике «Шанзелизе», интересовался его историей, а я рассказывал.
Позднее мы стали встречаться чаще. Когда я бывал в Стамбуле, он раз в неделю приходил ко мне на чердак, расспрашивал о вещах в музее, о том, почему они лежат в тех или иных коробках или витринах, а в романе должны описываться в той или иной главе, а я с удовольствием открывал ему их тайну. Мне нравилось видеть, что он внимательно ловит каждое мое слово, это тешило мою гордость.
— Заканчивайте ваш роман поскорее, чтобы любопытные приходили в мой музей с книгой. Когда они будут ходить от витрины к витрине, чтобы вблизи почувствовать мою любовь к Фюсун, я поприветствую их из моей чердачной комнаты прямо в пижаме.
— Вы же тоже не можете закончить ваш музей, Кемаль-бей, — замечал мне Орхан-бей.
— В мире еще так много музеев, которых я не видел, — говорил я, улыбаясь. И кто знает, в который раз принимался рассказывать ему, какое воздействие оказывает на меня их тишина, старался объяснить, почему в каком-нибудь далеком городке, в каком-нибудь богом забытом музее на окраине города, я чувствую себя счастливым оттого, что, прячась от взглядов смотрителя, прогуливаюсь по пустым залам.
Теперь я сразу звонил Орхан-бею, как только возвращался из очередного путешествия, рассказывал об увиденном, показывал входные билеты, рекламные брошюры и какие-нибудь понравившиеся мне простенькие предметы, которые тайком опускал себе в карман — например, музейные таблички.
Однажды после такого путешествия я спросил его, как идет работа над романом.
— Я пишу книгу от первого лица, — признался Орхан-бей.
— Как это?
— В книге вы сами рассказываете вашу историю, Кемаль-бей. Я говорю от вашего имени. Как раз сейчас работаю над тем, чтобы представить себя на вашем месте, чтобы стать вами.
— Понимаю. А вы сами когда-нибудь испытывали такую любовь, Орхан-бей?
— Х-м... Речь идет не обо мне, — ответил он, потом какое-то время помолчал.
Мы долго сидели в моей комнате на чердаке, потом выпили ракы. Я устал рассказывать. Когда он ушел, я вытянулся на кровати, на которой мы некогда предавались любви с Фюсун (более четверти века назад), и подумал, какую странную форму придумал Орхан.
У меня не было сомнений, что история останется моей и я буду питать к ней уважение, но меня пугало, что он будет говорить от моего имени. Это напоминало бессилие, слабость. Мне казалось естественным, что я сам буду рассказывать о своей жизни посетителям музея, показывать вещи, и даже часто представлял, как вожу по музею посетителей после его открытия. Но меня беспокоило, что Орхан-бей поставит себя на мое место и зазвучит его голос, но не мой.
Обуреваемый сомнениями, два дня спустя я спросил его о Фюсун. В тот вечер мы вновь встретились на чердаке музея и даже пропустили по стаканчику ракы.
— Орхан-бей, расскажите, пожалуйста, как вы танцевали на моей помолвке с Фюсун.
Сначала он упирался, видно было, что чувствовал неловкость. Но когда мы пропустили еще по стаканчику, он так искренне открыл мне все, что я сразу доверился ему — он лучше всех расскажет мою историю посетителям музея.
Именно в тот вечер я решил, что моего голоса и так слишком много и будет гораздо уместнее, если я доверю дело завершения романа Орхан-бею. Что же, надо попрощаться. До свидания!
Здравствуйте, я — Орхан Памук! С позволения Кемаль-бея начну с моего и Фюсун танца.
С самой красивой девушкой в тот вечер жаждали потанцевать многие мужчины. Хотя я был недурен собой, нарядно одет и, кажется, старше её на пять лет — в общем, мог привлечь её внимание, но в те времена не чувствовал себя достаточно взрослым и уверенным. Голову мою занимали книги, романы, в ней жили мысли о нравственности и чести, так что все это мешало мне наслаждаться тем вечером. А её голова тоже была занята, чем — вы и так уже знаете.
Орхан Памук – самый известный турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. Его новая книга «Чумные ночи» – это историко-детективный роман, пронизанный атмосферой восточной сказки; это роман, сочетающий в себе самые противоречивые темы: любовь и политику, религию и чуму, Восток и Запад. «Чумные ночи» не только погружают читателя в далекое прошлое, но и беспощадно освещают день сегодняшний. Место действия книги – небольшой средиземноморский остров, на котором проживает как греческое (православное), так и турецкое (исламское) население.
Действие почти всех романов Орхана Памука происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка. Подобная двойственность часто находит свое отражение в характерах и судьбах героев, неспособных избавиться от прошлого, которое продолжает оказывать решающее влияние на их мысли и поступки. Таковы герои второго романа Памука «Дом тишины», одного из самых трогательных и печальных произведений автора, по мастерству и эмоциональной силе напоминающего «Сто лет одиночества» Маркеса и «Детей Полуночи» Рушди.
Четырем мастерам персидской миниатюры поручено проиллюстрировать тайную книгу для султана, дабы имя его и деяния обрели бессмертие и славу в веках. Однако по городу ходят слухи, что книга противоречит законам мусульманского мира, что сделана она по принципам венецианских безбожников и неосторожный свидетель, осмелившийся взглянуть на запретные страницы, неминуемо ослепнет. После жестокого убийства одного из художников становится ясно, что продолжать работу над заказом султана – смертельно опасно, а личность убийцы можно установить, лишь внимательно всмотревшись в замысловатые линии загадочного рисунка.
Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». В самом деле, действие почти всех романов писателя происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка. Однако если в других произведениях город искусно прячется позади событий, являя себя в качестве подходящей декорации, то в своей книге «Стамбул.
Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». В самом деле, действие почти всех романов писателя происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка.Действие романа «Снег», однако, развивается в небольшом провинциальном городке, куда прибывает молодой поэт в поисках разгадки причин гибели нескольких молодых девушек, покончивших с собой.
«Черная книга» — четвертый роман турецкого писателя, ставшего в начале 90-х годов настоящим открытием для западного литературного мира. В начале девяностых итальянский писатель Марио Бьонди окрестил Памука турецким Умберто ЭкоРазыскивая покинувшую его жену, герой романа Галип мечется по Стамбулу, городу поистине фантастическому, и каждый эпизод этих поисков вплетается новым цветным узором в пеструю ткань повествования, напоминающего своей причудливостью сказки «Тысяча и одной ночи».
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.