Музей богов - [19]

— Откуда? Очень просто, — улыбнулась девушка, — еще до разговора с мужем смотрительница позвонила подруге и все ей рассказала. Подруга все, что запомнила, написала в своем блоге, на сайте Записок Бедного Готика, но последствий ее откровение не имело. Так, несколько глупых комментариев. Это почти все, что знаю. А ты приступай к работе, и будет лучше, если начнешь прямо завтра. Сама бы во всем разобралась, но не могу, нельзя мне.

— Это еще почему? — не понял я.

— Как-то давно мы все решили, что если и будем вмешиваться в дела людей, то лишь на информационном уровне. Кое-кто из наших отказался… и с тех пор в контрах с остальными нами.

Возможно, она хотела что-то разъяснить и добавить, но в этот момент одна из сидевших в баре молодых девиц вдруг встала, резко и с шумом отодвинув стул, пошатываясь, подошла к стене и демонстративно содрала висевшее там красочное изображение Кришны. Выполнив сей жест свободы совести, она громко произнесла в пространство:

— Своим дьяволам пусть у себя поклоняются, а у нас православная страна.

— Вот дура, — с досадой пробормотала моя собеседница.

— Странно, — сказал я, когда сцена завершилась, и девица села за свой столик, — верующая девушка, а напилась до такого свинского поведения.

— Ну, видишь ли… Она, скорее всего, не столько верующая, сколько суеверующая девушка. Есть такая особая категория людей без четких границ в плане пола и возраста, но в основном к ней относятся женщины. Зачастую молодые, выросшие уже на просторах постсоветского пространства. Такие девы всегда ходят в храмы, любят поговорить о своей религиозности, что особенно ярко выражается во время поста. Вообще-то, в том нет ничего дурного, даже наоборот, — для фигуры полезно. Ну, кто-то наслаждается особого рода музыкой, кто-то рисованием, кто-то религией, кто-то преподает в воскресной школе… у каждого — свое увлечение. Смущает другое. Где-то там, в их догматах, говорится, что суеверие — страшный грех! Так вот, какого черта все эти девы такие суеверные? Ведь суеверия корнями уходят в языческую пору, а эти молодые дуры порицают язычество. Боятся смотреть на какие-то рисунки, даже сжигают их. Разворачивают свое авто, если дорогу перебежал черный кот, и истово крестятся, словно четвероногое животное после этого возьмет и улетучится. Как можно иметь в голове такую кашу и притом комфортно жить? Богам глубоко пофигу, что вы едите, когда и как, а уж о прочем даже и говорить смешно.

— А мне, чисто эстетически, — зачем-то сказал я, — нравится религия Будды. Реинкарнация гарантирует вечное существование души. Есть только одно препятствие моего обращения в буддизм: к великому сожалению, убежденный атеист.

— Да не было у Будды никакой религии. Никто не спасает, кроме нас самих, никто не вправе и никому не по силам сделать это для нас, — говорил он. Мы, по его словам, сами должны пройти собственный путь. Будда был атеистом. Это невежественные последователи извратили учение так, что потом собственного учителя объявили богом.

— Почему так думаешь?

— Я не думаю, а знаю. Он сам мне говорил.

— Кто? — не понял я.

— Принц Сиддхартха Гаутама, что позже стал именоваться Буддой, буквально — «Пробудившимся». Да, и последний мой совет на сегодня. Что бы ни случилось, улыбайся, как Будда. Людей это бесит.

— Гениально. Твоя фраза?

— Ну, нет. Говорят, что Боб Марли изрек такую мудрость. Ямайский музыкант, слыл одним из виднейших сторонников панафриканизма и был правоверным растаманом.

— Да знаю я, кто такой Боб Марли… Слушай, а почему ты всегда говоришь…

— Ладно, хватит пока, — перебила она меня. — Расплачивайся и пошли отсюда. У меня есть хорошие планы на продолжение вечера.

Глава VII, в которой главный герой собирается на выставку

Пробуждение было аномально гнетущим, как после трудной многодневной попойки, осложненной разными нехорошими излишествами. Вчерашние события выглядели не то дурным сном, не то тяжелой галлюцинацией.

Помню чернокожую девушку — вроде бы мою нанимательницу. Отлично помню, как мы сидели в баре и долго трепались о сложностях бытия. Похоже, я там все-таки каким-то непонятным образом наклюкался, ведь все, что потом вспоминалось, выглядело дурным сном. Как нечто нереальное и безумное. Вроде бы.

Смутно припоминаю, как мы ушли из бара, как долго куда-то ехали, как поднялись на лифте на самый верх некоего новомодного жилого многоквартирника, как вошли в какое-то просторное, будто мини-стадион, помещение, обставленное с безобразной пышностью. Запомнились обширные окна во всю стену, затейливый паркетный пол и хаотично разбросанные всюду огромные меховые подушки и диваны. На выгнутом куполом потолке были укреплены здоровенные видеопанели, звуковые колонки и еще какая-то аппаратура. Под аппаратурой, прямо с потолка свисали мечи, сабли и разное другое коллекционное холодное оружие вперемешку со стальными цепями, ремнями и прочими СМ-девайсами. Такому многообразию позавидовал бы любивший оттенки серого извращенец-миллиардер Кристиан Грей. Помню, как девушка в прямом смысле сорвала свою одежду, включила какой-то дикий ритм, затем с остервенением раздела меня и бросила на диван. Дальше у нас был умопомрачительный секс, только вот мне внезапно померещилось, что у моей непостижимой любовницы откуда-то оказалась вторая пара рук и огромный бриллиант вместо третьего глаза…