Муза ночных кошмаров - [136]

Минья, Тион и остальные в арке видели, как это произошло. Поначалу они решили, что терпению Привидения пришел конец из-за посягательств Сарай. Все ахнули. Руза рванул вперед, сжимая в руке хрештек, будто сможет ее защитить. Минья конвульсивно сжала нить Сарай, чтобы ее не вырвали из хватки. Затем Привидение влетело в грудь девушки, и ребятам ничего не оставалось, кроме как смотреть. Широкие крылья птицы сложились, и она исчезла в Сарай, как затянутый дым. Ее спина выгнулась. Голова откинулась назад. Ноги не касались земли. Прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, Привидение исчезло в Сарай.

– Ничего хорошего это не предвещает, – шокированно выдохнула Руби.

Впрочем, а вдруг?

61. Послание в бутылке

Еще совсем недавно, во сне, Сарай плавала с Лазло в море и наткнулась на бутылку с посланием. Заметила, как та качалась на сияющем участке воды. Девушка вытащила свернутую бумажку и прочла: «Однажды жила-была тишина, которая мечтала стать песней, а затем я встретил тебя, и теперь все вокруг – музыка».

То были чернила на пергаменте, хранившиеся в стекле, и все произошло во сне.

Это же – воспоминания и эмоции, хранившиеся в… Что ж, если в каком-нибудь из миров существовали ученые по божьему металлу и его дарам, возможно, они смогли бы объяснить это как-то иначе, кроме простой «магии». Но и «магия» сойдет.

Когда Привидение влилось в Сарай, во сне появилась Кора.

В виде фантазма, естественно, но не сотворенного Сарай. Она выглядела как женщина из дверного проема яслей – даже в ошейнике из мезартиума, – но она также не выглядела как та женщина, поскольку та была суровой, с отсутствующим выражением лица, а эта – далеко не такая. На ее лице отобразилось столько всего – эмоции, собранные за целую жизнь, за многие жизни, сосредоточенные в одном мгновении. Страх боролся со смелостью, и та побеждала. Все вокруг нее пульсировало опасностью. Возникло ощущение, будто ты пробежал через весь лабиринт, но встречал только тупики – лабиринт без выхода. Кора старалась пережить последние минуты с достоинством, но в ней виделись и печаль, и сожаление, и тоска, и стремление, и любовь.

Столько любви. Ее глаза светились от этого чувства, и все это было предназначено Нове.

Как только Нова увидела ее, то прикрыла рот ладонями, словно хотела сдержать свои всхлипы, поскольку слезы полились незамедлительно, плечи содрогались, глаза блестели.

– Кора? – спросила она очаровательным неуверенным голоском, который избавил ее от столетий лишений и горечи, из-за чего она стала больше похожа на девушку, которая пересекла ледяное море более двух сотен лет назад. – Это действительно ты?

Кора… или ее фантазм, ответила:

– Любовь моя, мое сердце, у меня осталось мало времени.

Кора подошла и взяла ее за плечи, а затем просто посмотрела на сестру, словно упиваясь ее видом. Нова смотрела так же, и здесь, после стольких лет, она увидела лицо, которое отражало ее лучше любого зеркала – похожее, но не копия. Они не близнецы, и…

В Риеве не было зеркал. Нова никогда не видела собственного лица, пока не ушла, и лицо было неправильным. Близко, но нет. Вид собственного лица всегда потрясал ее схожестью, но не идентичностью. Оно никогда не казалось таким реальным, как то, на которое она смотрела, пока росла. Сейчас она видела свое настоящее отражение. Это она: та, кого она видела, когда сестра на нее смотрела, и то же самое касалось Коры. Вдали друг от друга они были подобны крику в пустоту, ни одни стены не отражали эхо. У него не было возможности отразиться от поверхности и вернуться, только десятилетия безудержного полета в молчании, без эха, без своей сущности.

Теперь же сестры впитывали и наполняли друг друга, и тогда фантазм Коры – этот маленький кусочек личности, который ей удалось сохранить – заговорил.

– У меня мало времени, – повторила она, облизывая губы, и обреченность укутала ее как шаль. – Я так отчаянно хотела быть здесь, когда ты придешь! Я всегда, всегда знала, что это произойдет. И не сомневалась в тебе ни секунды за все два столетия. Я чувствовала тебя где-то там, как ты пытаешься, и это ежедневно разбивало мне сердце. С того момента, как я отправила тебе диадему и письмо, я знала, что ты меня не бросишь. – Она испустила тихий сдавленный всхлип. – И ни один день моей жизни не прошел без чувства сожаления. Мне так жаль, моя Новали. Ты сможешь когда-нибудь меня простить? Я была так эгоистична! Я знала, что ты сможешь добраться до Аки и спасти меня, и тогда мы убили бы того монстра… – На секунду ее симпатичное личико исказилось от свирепой ненависти, которая, как подозревала Сарай, могла быть посвящена только Скатису. – …И мы были бы вместе и делали все, что захотим. – Кора прошептала, словно строфу стихотворения, износившегося от частых повторений: – Такие же голубые, как сапфиры и ледники, и прекрасные, как звезды. – По ее щекам стекали слезы. – Но он забрал меня.

Сестра крепко взяла Нову за руки.

– Он забрал меня из того мира, и я поняла, что моя просьба невыполнима. Но я знала, что ты все равно ее исполнишь, и это испортит тебе жизнь.

– Ты не испортила мне жизнь, – яростно заявила Нова. – Это он ее испортил, когда забрал тебя и оставил меня в грязи. И наш отец. И Риева. Ты же подарила мне жизнь, когда прислала диадему. Дала цель. Думаешь, я бы смогла остаться и родить детей тому старику? Я бы пошла прямиком в море. Кора, оно знало мое имя. Взывало ко мне. Единственное, что заставляло меня жить, это знание, что ты где-то там и нуждаешься во мне.