Муза ночных кошмаров - [137]

В корабле-осе, много лет назад, когда дар Новы вспыхнул и одичал, именно Кора привела ее в себя, голос сестры был подобен веревке в бушующем море. И именно так все эти годы Нова представляла свою цель, а теперь и фантазма Коры: веревкой в море, способной спасти Нову.

– А единственное, что заставляло меня жить, это знание, что ты придешь, – ответила Кора. – Я не могла вынести мысли, что ты проделаешь такой путь и обнаружишь, что меня больше нет.

Прошла доля секунды в молчании, а затем Нова спросила детским сломленным шепотом, подавленным, невыносимым:

– Так тебя больше нет?

И Кора, всхлипывая, с блестящим, как влажный лазурит, голубым лицом, ответила:

– О, моя Нова… Боюсь, что так.

Сарай, наблюдая за всем со стороны, почувствовала набухающую скорбь сестер. Она тоже заплакала.

– Нет. – Слово изверглось, ворвалось из глубины души Новы. Тот предательский шепот всегда был прав. – Я пришла слишком поздно, – разрыдалась женщина. – Прости меня, Кора.

– Нет, – ответила та со свирепостью тигрицы. – Я просила тебя о невозможном. Как девушка из ниоткуда, без ничего, могла пересечь десятки миров в одиночку?

– Это не невозможно, – возразила Нова. – Я сделала это! А значит, могла сделать раньше.

Кора покачала головой.

– Ты не виновата. Я должна была сама освободиться и найти тебя. Мне стоило быть сильнее.

– В том, чтобы просить о помощи, нет ничего слабого.

– Слабость в том, что я не помогла сама себе. Но я пыталась. Нова, мне почти удалось. Через несколько лет я бы освободилась. Я похитила младенца-кузнеца, прежде чем Скатис смог его убить. И спрятала далеко-далеко, чтобы, когда он повзрослел, я смогла прикончить Скатиса и освободиться. Я бы нашла тебя. Но мое время вышло.

– Знаю, – прошипела Нова сквозь стиснутые зубы, поскольку видела смерть Коры в воспоминаниях ее же убийцы.

– Мое время и сейчас на исходе, – добавила Кора, и Сарай пронзительно ощутила неотложность этого разговора. – Нова, послушай меня. Раз ты здесь, то знаешь, что со мной стало, а также… кем я стала. – Ее слова пропитывал стыд. – Я знаю, что ты была бы сильнее меня. Ты бы спасла всех тех детей, вместо того чтобы помогать их продавать. Любовь моя, я знаю, что ты рассердишься, но ты обязана ко мне прислушаться. Мне очень хотелось быть с тобой, но это не значит, что я заслуживала жить дальше. Я была частью чего-то ужасного, пусть и не по своей воле. Они правильно поступили, убив нас. Пообещай: никакого отмщения. Пусть все бесчинства закончатся на этом. Я очень тебя люблю.

Кора обняла Нову, и Сарай мельком увидела ее охваченное горем лицо, прежде чем она уткнулась в плечо сестры и дала волю рыданиям, сотрясающим все тело. И пусть от этого зрелища разбивалось сердце, все стало гораздо хуже, когда Кора поблекла – фантазм поблек, его энергия иссякла – и оставила Нову в одиночестве. Теперь она осталась одна, по-настоящему и навеки.

Сарай чувствовала себя опустошенной, руки обхватывали торс, лицо увлажнилось от слез. Нова встретилась с ней взглядом, и девушка ощутила, будто падает вместе с ней в тот черный колодец внутри нее. После такого отрицать уже невозможно. Кора мертва, и Нова это знает.

– Мне жаль, – прошептала Сарай.

Лицо Новы исказилось, и она сложилась пополам от невыносимой боли. Затем покачала головой, повторяя: «Нет, нет», но это больше не было отрицанием. Это внутреннее разорение. Ее глаза стали яростными, безумными от потери. Поддастся ли лед? Затянет ли она всех с собой?

С сердцами, бунтующими от страха, Сарай попыталась внедрить в ауру сна чувство умиротворения.

– Она очень тебя любила, – сказала девушка. – И никогда в тебе не сомневалась. Кора знала, что ради нее ты совершишь невозможное. Ты хоть представляешь, насколько редко встречается подобное доверие?

– Я уже их убила, – ответила Нова.

Сарай не знала, кого та подразумевала. Все те лица подо льдом. Она убила стольких людей…

– Кора сказала: «никакого отмщения», – продолжила Нова, оцепенев от ужаса собственных поступков, – но я уже их убила.

Сарай сразу же все поняла.

– О! Нет. Они живы. Спэрроу их спасла.

Нова закрыла глаза – не зажмурила, а плавно закрыла с безошибочным облегчением.

– Правда? – спросила женщина, словно надеяться на то, что с нее снимут крошечную долю бремени – это слишком.

– Правда, – кивнула Сарай, и ее напряжение начало понемногу убывать. Если Нова чувствовала раскаяние, возможно, сестре удалось до нее достучаться. – Он мой отец… тот, кто… – Она замолчала. – Он тоже пошел на ужасные поступки, чтобы уберечь близких ему людей. Это не его вина. И не Коры, и не твоя. Во всем виноваты боги – как опухоль в центре всего. Но их больше нет. Пусть все бесчинства умрут вместе с ними.

«Пусть все бесчинства закончатся на этом», – сказал фантазм Коры.

– Ты позволишь этому случиться? – спросила Сарай. – Пожалуйста?

В ее голосе слышалось отчаяние. Она подумала о запертом Лазло, о плененных Руке, Киско и Верране и всех остальных, оказавшихся в такой же ловушке. Все они уповали на милость Новы, зависели от нее. Нова тоже услышала эти нотки в голосе Сарай и поняла их причину. Здесь, во сне, она потерялась в прошлом. Теперь же внезапно вспомнилось настоящее, и тогда сон раскололся пополам и выбросил их наружу.