Мутабор - [19]

А сегодня и завтра, как выяснил Омар, чудо-юдо-зоопарк вообще не работает. Для простых смертных он, оказывается, открывается только в те дни, когда эмир и мэр Кашевара выезжает из цитадели со своей свитой на соколиную охоту. Или с дипломатическим корпусом отправляется по приглашению в какую-нибудь зарубежную поездку с дружественным визитом. Читай, на охоту за кредитами.

Поэтому вечером следующего дня Омар мог с чистой совестью направиться в гости к Приме Диве. А уже в среду спокойно прогуляться по лавочкам и магазинам Большого базара, с чувством, с толком, с расстановкой выбирая подарки для своей девушки.

А потом без запарки ожидать в тени отеля, когда он сможет сделать снимки чудо-барса и белокрылого орла. В консульстве Германии ему сообщили, что, как ожидается, зоопарк откроют для всех желающих в день выборов – в четверг, а также на следующий день – в честь праздника переизбрания эмира и мэра Кашевара на новый срок. Гулять так гулять!

«Что ж, время терпит», – бросил Омар мокрое от пота и мыла лезвие в тазик с водой, отпуская акулу собственной совести в свободное плавание.

3

Пока Омар разглаживал шелковистым полотенцем помятое после бессонной ночи лицо, его слух и взгляд привлекла шумная процессия возбужденных людей, что, подобно звонко чирикающим глупым воробьям, подпрыгивая и обгоняя друг друга, двигались по направлению к парку вслед за мякишем в чалме.

– Что это за толпа? – спросил Омар горничную, пришедшую на всякий случай с новой партией полотенец и освежающих салфеток.

– Это партия Гураба-ходжи! – отмахнулась горничная, мол, не обращайте внимания. – Эти всегда против чего-то митингуют. Гураб-ходжа возглавляет тайную сыскную полицию в Кашеваре и считается министром-ястребом при дворе-правительстве мэра Кашевара. Он первый религиозный фанатик.

– А что они так кричат? Что им надо?

– Они возмущаются тем обстоятельством, что из пруда при мавзолее Буль-Буль Вали пропал один лебедь. Как всегда, они видят в этом происки иностранцев и продавшихся шайтану торговцев западными открытками, марками и спичечными этикетками.

– Лучше бы они винили в этом собственное правительство и толпы нищих и безработных, праздно шатающихся по улице.

Омара очень нервировало, когда к нему постоянно обращались «Хелло, мистер», норовя ущипнуть и потрогать.

– И что же они теперь хотят сделать? – спросил Омар у горничной.

– Они хотят, – отвечала горничная, – чтобы торговцы видами западных городов и альпийских лугов удалились подальше от священных лебединых прудов Буль-Буль Вали. Чтобы они не соблазняли людей и лебедей закордонными красотами.

– Неужели? – содрогнулся Омар от плохого предчувствия. Не опоздает ли он с посещением зоопарка? Если дела в Кашеваре будут развиваться подобным образом, так, глядишь, и барс-альбинос пропадет из вольера. Или случится нечто похуже.

– А сейчас они кричат, что это недопустимо, когда на марках и этикетках помимо голубых альпийских озер с лебедями еще изображены и голубые альпийские оперы с танцующими бля…ми.

– Вы хотели сказать, лебедями, – поправил плохо говорящую на его языке горничную Омар.

– Да, им кажется, что танцующие лебеди развращают молодежь. И что обтягивающие трико на них – это пародия и порнография. Что женщины и мужчины не должны быть настолько обнажены. А деревья настолько бутафорски оголены, как это бывает в театрах. Что, вообще, изображения творений Аллаха привлекают к себе душу и перекачивают в себя энергию реальных тварей. Но особенно это касается силы мужчин.

– Разве? – только и мог сказать Омар, недоуменно поведя плечами. – Абсурд, да и только.

– Да, чуть не забыла, – остановилась в дверях миловидная горничная, – яства второго полдника уже готовы.

– Сейчас подойду, спасибо, – вздохнул Омар, поглаживая себя по животу. К счастью, бытующее мнение, что на Востоке едят часто и помногу, подтверждалось. Место в разработанном с ланча и обеда желудке требовало заполнения. Как известно, свято место пусто быть не должно.

4

К полднику Омар спустился уже при полном параде. В хлопковых кремовых штанах, в хлопковых бежевых носках, в хлопковой же рубашке светло-лососевого цвета, в расшитых серебренной нитью рыжих туфлях и еще – с толстой книгой под мышкой и тяжелым фотоаппаратом через шею. После очередной трапезы Омар отправился в парк, посмотреть на лебедей, пофотографировать и почитать книгу в прохладе какого-нибудь каштана. Денег Омар решил с собой не брать, дабы не удариться в покупки безделиц.

А чтобы ничто уже не отвлекало Омар-бея от увлекательного чтения, он заказал легкий чечевичный суп с лимонным соком, салат из китайской капусты с турецким йогуртом и вишневый шербет с тертым грецким орехом.

Сразу после трапезы Омар из внутреннего дворика, где и располагалось летнее кафе, проследовал через парадный вход гостиничного дворца «Чайная роза», именуемого в Кашеваре караван-сараем, и очутился на широкой филателистской улице.

Вечерело. Козлиный пух усыпал землю, словно снег зимой в Тебризе или Мешхеде. Овец и коз со смешанной шерстью в Кашеваре стригут два раза в год – весной и осенью. По краям улицы, ведущей от скотных дворов, перед множеством книжных и антикварных лавок были выставлены стенды на длинных ногах с расписными открытками и марками. Издали марки и открытки походили на билеты, предлагаемые клоунами на ходулях на свои представления. А вблизи – на большие, цветные, с белыми оборочками снежинки.