Мутабор - [18]

– Ну здравствуй, друг, – усевшись неподалеку от горящих глаз, я откинулся на мягкий остов дивана. – Теперь я буду тебя кормить.

Гладить незнакомого насторожившегося зверя я посчитал излишним.

10

И тут меня охватил приступ дикой радости оттого, что я могу вот так, скинув штиблеты, вытянуть горящие ноги и запросто развалиться на полу комфортного жилища в самом центре города. Сейчас я засну и высплюсь, не заморачиваясь по поводу обратной дороги. А завтра с утра мне не придется вставать на работу ни свет ни заря.

Я гордился тем, что у меня хватило силы духа и сообразительности проникнуть в чужой мир, а не тащиться в свою конуру на другой конец города. Что я нахожусь в квартире один, а не с кучей вонючих собратьев-гастарбайтеров, ибо частенько в нашей с Мухой комнате проводили ночи наши многочисленные земляки. В конце концов, просто тем, что я сэкономил – на жетоне метро и на проезде в маршрутке.

А когда вернется хозяин, я верну ему телефон и попрошу чаевые за присмотр за котом, за уборку и кормежку. Я ведь не собираюсь ничего воровать. Не собираюсь свинячить. А если соседи спросят, кто я, то я всегда могу сказать, что меня наняли присматривать за квартирой. Или делать ремонт.

Вот это удача! Если повезет, этот маневр можно будет провернуть еще не один раз и пожить здесь не один день. Я чувствовал себя диким животным, обхитрившим всех. Вроде бы и живущим за счет других, но совершенно независимым, смелым и свободным. С этим чувством полного удовлетворения я начал засыпать прямо на полу, раскинув ноги и руки, словно отмечая захваченную территорию.

Сказывались и усталость, и нервное напряжение. А еще теплый ковер подо мной, на котором можно было развалиться, как принято в Кашеваре. Уже засыпая, я понимал, что мне снится мой родимый край. Край, откуда берут начало серебристые могучие реки и где растут рясистые яблони. Здесь, в холодной стране, мне часто снился Кашевар. Но впервые он мне снился так, будто я живу в Кашеваре, одновременно находясь в европейских условиях. И ничуть об этом не жалею.

Глава 6 Прогулка по Кашевару

1

Не успел мальчик уйти, как в дверях появилась горничная. Девушка принесла поднос с двумя кувшинами с мыльной мертвой и чистой живой водой, два полотенца – шелковое и хлопковое, кисточку с резной деревянной ручкой в чашке из слоновой кости, острое лезвие и тупой брусок. Глаза ее были опущены: горничная явно смущалась.

– Поставьте все на подоконник, – попросил Омар, откладывая тяжелую книгу в сторону. Так уж сложилось, что он любил бриться подолгу и почти на ощупь. И чтобы не терять при этом понапрасну времени, он любил, бреясь, смотреть на то, как бойко идет торговля, как богатеет и беднеет жизнь с каждым появляющимся между торговыми лавками и исчезающим в них пешеходом. Тем более открывающийся из окна пейзаж с видом на людскую реку и глинобитные дома старого города был необыкновенно хорош. Распахнув створки окна и ворот халата, он полной грудью вдохнул запах благоухающих каштанов, акации и кипарисов.

Благо небо все еще не было запятнано ни одним смягчающим гладкую кожу пенным пятнышком-облаком и можно было бриться, глядясь в него, как в зеркало. Всегда приятно быть первым в делах, касающихся гигиены.

Окно номера Омара выходило на оживленную широкую улицу, что вела в парковый комплекс с каменными прудами, мечетями и усыпальницами-мавзолеями, среди которых наиболее почитаемым считался белый мавзолей Буль-Буль Вали у Черного пруда. Этого праведника особенно чтили в Кашеваре за то, что он будто бы умел общаться с органической – рыбами и птицами – и даже, по преданиям некоторых очевидцев, неорганической – драгоценными камнями и минералами – природой.

Будучи разумным человеком, Омар не очень верил в эти восточные россказни и легенды, доверяя только проверенным наукой фактам.

2

Бреясь со спокойным сердцем и чистым зеркалом – лезвие скользило легко и непринужденно, – Омар плавно погружался в собственные мысли. Или, говоря по-другому, занимался рефлексией, не боясь пораниться острой бритвой самокритики.

«Я уже полдня в этом городе, – тщательно скреб свою совесть Омар, – а еще не посетил чудо-зоопарк эмира с его великолепным серпентарием, ради которого и был направлен в командировку. И я все еще не купил ни одного украшения, которыми так славится Кашевар. Какую-нибудь безобидную игрушку-безделушку, что поможет мне примириться с моей возлюбленной Гюляр».

А все из-за лени: долго отсыпался после приема у консула, последовавшего сразу за утомительным ночным переездом и утренним перелетом.

Что называется, с корабля на бал. А как, скажите, отказаться от ви-ай-пи приглашения на ланч, когда в списках значились самые известные лица и церемония обещала быть сколь приятной, столь и полезной? Понятно, Омара позвали с надеждой, что он, известный общественный деятель, осветит на сайте фонда, а значит, и «в европейском свете», работу консула с цветом общества Кашевара.

Ориентация местных кашеварских элит на EBC, «взбивание сливок» – так это, кажется, называется на дипломатическом жаргоне, – входила в работу дипломатов. Беда, впрочем, заключалась в том, что завербовать на прием консула всех умудрилась приглашенная Прима Дива Донна Белоликая. Исполнив несколько арий из Вагнера, она своим властным тембром пленила и Омара, который с первых же нот проникся симпатией к культуре Аламании, напрочь забыв о культуре верности.