Мусорная корзина для Алмазной сутры - [12]

29. Фаина очень страдала и ревновала Степана Степановича к Матильде.

— Как ты можешь, — с укором говорил Фаине Степан, — считать Матильду индивидуальной и независимой сущностью, а не временной комбинацией элементов, которые должны распасться?

30. Однажды Иосиф Виссарионович Сталин прослышал о том, что Степан Гудков, занимая высокий руководящий пост секретаря партийной организации Рогожско-Симоновского райкома партии, распространяет среди рабочих и крестьян своего района какие-то нехитрые способы, как побыстрее и не слишком напрягаясь узреть в своем сознании природу Будды и выскочить из порочного круга рождений и смертей, которые, по его безапелляционному утверждению, являют собою лишь сон и мираж.

Главное, это безобразие сопровождалось явной антикоммунистической пропагандой. В поступившем к Иосифу Виссарионовичу доносе была приведена стенограмма выступления Степана Гудкова на XIX партконференции, где, в частности, говорилось:

«Товарищи! Ни за какие коврижки не позволяйте пришедшему к власти режиму воспитывать в вас Нового Человека. Это приведет исключительно к новым иллюзиям, заблуждениям и злодеяниям! Но лучше найдите в себе первобытного Бога, который одиноко сияет в каждом сердце, независимо от того, кому оно принадлежит — рабочему, крестьянину, солдату или интеллигенту.

Вы Боги, товарищи! Только нигде и никогда не отходите от своей собственной божественной природы. Там чистота, там невинность, там ваше царство небесное, вечная жизнь и неизменная любовь.

Теперь второе: товарищи! Хватит вам в самом деле уже стремиться от темного прошлого к светлому будущему. Когда, наконец, черт вас всех побери, узрите вы оком истины, что на свете в принципе нет ни темного прошлого, ни светлого будущего, но во всех явленных мирах есть постоянная смена четырех состояний: зарождения, бытия, разрушения и пустоты».

Внимательно ознакомившись с этим донесением, Иосиф Виссарионович Сталин решил погубить Степана Степановича: арестовать, посадить в тюрьму и по-тихому расстрелять, чтобы тот своими восточными лжеучениями не подрывал единственно верное вечно живое революционное учение Марксизм-Ленинизм, в основе которого как раз и лежит ненависть к темному прошлому, мечта о светлом будущем, а также линейный процесс рождений и смертей, довольно бессмысленных, но данных нам в ощущениях, как объективная реальность.

И вот черной ночью, безлунной и беззвездной, на станцию Кратово в поселок Старых Большевиков к дому Степана Степановича Гудкова подкатил черный «воронок». Из него вышли люди в длинных черных пальто и черных шляпах, надвинутых на глаза.

Так вот, эти черные люди обязательно бы арестовали моего дедушку Степана и посадили в тюрьму, если бы его на день раньше уже не посадили за взятки.

Лёне Тишкову

31. Напротив дома Степана в поселке Старых Большевиков по четной стороне улицы стояла дача абсолютно засекреченного авиаконструктора Ивана Поставнина и его жены тети Шуры. Степан Степанович дружил с Иваном, а тетя Шура водила знакомство с Матильдой.

Тетя Шура была великосветская дама, носила дорогие меха, ей шили на заказ горжетки и палантины, она была очень пышная, наша тетя Шура, с утра себе волосы завивала горячими щипцами, имела толпы поклонников и никогда нигде не работала.

Дядя Ваня был из простонародья. Он денно и нощно работал в ЦАГИ — Центральном Аэрогидродинамическом институте в городе Жуковском. Авиаконструкторы тогда очень высоко ценились, их считали элитой. Так что тетя Шура Поставнина была светской львицей при конструкторе.

У них была дочка Таня — простоватая, некрасивая, похожая на папу. Она мечтала стать артисткой, но имела совсем непривлекательную внешность — волосы бесцветные, пепельные, жидкие косички заплетала с черными бантиками.

Зато тетя Шура была яркая и сочная. Она пользовалась оглушительным успехом, и пока ей не позвонят и не назначат свидания (Поставниным во всем поселке первым установили телефон!), она вообще не вставала с постели.

Она лежала, читала, слушала радио, пила кофе, и она очень любила рассказывать про свои романы.

А дядя Ваня был ангел. Когда-то у него были крылья, но в молодости он упал с лошади и крылья потерял. С тех пор он мечтал об авиации, выучился на конструктора, и это стало его настоящим призванием.

Вместе с Андреем Туполевым Иван Поставнин сконструировал немало самолетов, которыми в тридцатые годы гордилась советская страна. Но Ваня понимал, что это не те самолеты. Ему нужен был такой самолет, который унесет его совсем к другим землям и в иные небеса.

А в это время наша авиация набирала силу и высоту, авиационная промышленность делала немыслимые успехи. Мы ведь тогда должны были все делать больше всех, лучше, скорее и высококачественнее. Арктику бороздил Папанин, небо — Чкалов.

Воспользовавшись этим обстоятельством, в тридцать четвертом году в Центральном Авиационном институте в городе Жуковском Иван Поставнин предложил Андрею Туполеву проект гигантского агитационного самолета «Максим Горький».

— Это будет невиданное в мире чудо, — говорил дядя Ваня Андрею Туполеву. — Восемь моторов, ты представляешь? Четыре с одной стороны, четыре с другой! Сорок две тонны! Восемьдесят пассажиров! Восемь членов экипажа. Размах крыльев — … шестьдесят три метра!..