— Я не про царапину. Вот здесь кожа чуть-чуть соскоблена.
— Да чуть-чуть же!
— Все равно. Если верхний слой кожи разрушен, могут проникнуть микробы и начнется воспаление… Придем к Вовке — продезинфицируем…
Джонни думал увидеть Вовку заспанным и хмурым, но Алхимик был весел и бодр — как истинный ученый, завершивший удачные опыты.
— Сейчас принесу. Хватит на дюжину лысых, — пообещал Вовка. Но Катя строго сказала:
— Постой. У тебя есть перекись водорода? Джонни коленку сбил.
Вовка пригляделся, пожал плечами, но ответил:
— Пожалуйста. У меня даже получше есть.
Он зачем-то притащил ком ваты, рулон бинта и плоский зеленый флакон. Скрутил ватный шиш и пропитал жидкостью из флакона.
— Давай ногу.
Джонни, привыкший уступать Катьке в мелочах (чтобы не уступать в серьезных вопросах), послушно поставил ногу на табурет.
У жидкости был странный, но приятный запах. Она холодила кожу.
— Все, — сказал Вовка, старательно помазав коленку. — Теперь надо забинтовать.
Тут уж Джонни вскипел:
— Да вы что, сумасшедшие оба? Даже не поцарапано, а вы…
— Надо сутки в тепле держать, — объяснил Вовка. — Там же сказано.
— Что сказано? Где?
— Здесь. — Алхимик взял со стола знакомый лист. — Вот… «Смазанный участок кожи укрыть и держать в тепле до появления первых признаков растительности…»
У Джонни захолодело в желудке.
— Ты что? — спросил он слабым голосом. — Ты мне… этой дрянью мазал?
Он хотел торопливо стереть Вовкино снадобье ладошкой, но тот поймал его за руку.
— Не вздумай! Тогда и на ладони волосы полезут. Да и бесполезно, уже впиталось…
Джонни посмотрел на Вовку в упор неприятным взглядом.
— Проверить-то надо, — хладнокровно объяснил Алхимик. — Я за свою продукцию отвечаю.
— Ну и проверял бы на себе, дубина! — взвизгнул Джонни. — Мазал бы себе хоть… — он быстро взглянул на Катю, — хоть поясницу!
— Я, значит, делай, я мажь, я испытывай, — возразил Вовка. — Всю работу один. Я вам кто? Лошадь?
— Ты не лошадь. Ты осел, — печально возразил Джонни. — Как я теперь буду с волосатой коленкой?
Алхимик пожал плечами.
— Брить будешь, пока лето. А зимой все равно не видать. Даже теплее… По крайней мере, не будет ревматизма коленной чашечки.
В последних словах Джонни уловил издевательскую нотку и молча врезал коварному Алхимику по скуле. Вернее, хотел врезать. Вовка тоже был не промах, он защитился и двинул Джонни в плечо. Тот не устоял, но, падая, ухватил Вовку за ногу. Колбы на столе подпрыгнули и задребезжали…
Катя взяла с подоконника большую кастрюлю, тщательно понюхала содержимое, убедилась, что там вода, и аккуратно вылила ее на сцепившихся противников.
Джонни и Вовка, фыркая, разлетелись по углам комнаты. Вовка осторожно держался за нос, и это слегка примирило Джонни с действительностью.
— Я в общем-то и не хотел на тебе испытывать, — примирительно объяснил Вовка. — Я хотел помазать соседского кота, у него плешь от лишая. А ты сам, как нарочно, со своей коленкой…
— Джонни, — ласково позвала Катя. — Если уж Вовка сделал лекарство от облысения, то лекарство наоборот он еще легче сделает.
— Запросто!.. Со временем, — откликнулся Вовка.
— Давай бутылку, — хмуро сказал Джонни.
Вовка очень осторожно отлил половину жидкости из флакона в пузырек поменьше.
— Кое-что оставлю. Для кота… А ногу-то давай забинтуем. Всякий опыт надо доводить до конца.
Тугой бинт мешал сгибать ногу и крутить педали. Джонни и Катя пошли пешком, а велосипеды вели «под уздцы». Теперь Джонни размышлял спокойнее и находил, что у случившегося есть две стороны. Конечно, будут лишние хлопоты с бритьем, но в то же время он, Джонни Воробьев, станет единственным в мире человеком, у которого на коленке растут волосы. А быть в чем-то единственным всегда приятно: возможны известность и слава.
Джонни подумал, не поделиться ли этой мыслью с Катей, но Катя шла какая-то рассеянная и смотрела под ноги. Вдруг она сказала:
— А все-таки Шестопалов — молодец.
— Дурак он и нахал, твой Шестопалов! — моментально вспылил/ Джонни.
— Почему это мой?
— А кто все время «Вовочка, Вовочка»?
— А как бы я его упросила? С людьми надо лаской… Вот попробуй сам когда-нибудь — увидишь…
Джонни попробовал, когда начал разговор с Верой Сергеевной:
— Вера, скажи, пожалуйста, не могла бы ты объяснить мне, где живет Валентин Эдуардович? Извини, что я тебя отвлекаю, но мне очень-очень надо.
Ласка и вежливость не помогли.
— Уйди, чудовище, — сказала Вера. — Ты хочешь сделать ему очередную гадость?
Джонни потупил глаза.
— Я хочу извиниться… За тот случай…
Вера остолбенела. Она уронила черный грифель, которым красила ресницы, и забормотала:
— Тогда я… да, конечно… Сейчас… Женечка, а это правда?
— Честное слово, — мужественно сказал Джонни.
Вера суетливо написала ему гостиничный адрес.
— Только ты, Женечка, сегодня же… А то он завтра утром уедет.
— Ой! Он же хотел послезавтра!
— Его вызвали в институт принимать вступительные экзамены. Завтра в девять у него последняя лекция, а потом он на поезд… Ты иди лучше прямо сейчас, он у себя.
Джонни и сам понимал, что надо спешить. Но Вера уговорила его сперва надеть чистую рубашку, а потом припудрила синяк (который стал уже светло-желтым и называться синяком не имел права).
