Мурманский сундук - [27]

— Подохла летось собака от старости, — посокрушался старик, видя, что гость обратил внимание на пустую конуру. — Надо бы другую завести, да вот никак подходящих не найду. Можно было бы в городе купить, но там породистых продают, мне не по карману, а без собаки скучно жить…

В доме у него было сумеречно, стоял непроветриваемый запах сырости, хотя окно было распахнуто настежь. Дом когда-то был крепким и уютным, но со временем обветшал, кое-что было переделано для удобств. В горнице стояла горка с посудой, стол с лавкой, направо белела русская печь, к ней примыкала переборка с дверным проёмом, ведшая на кухню.

— Так… Ну вот…, — суетился Геронт, не зная, куда посадить гостя. — Садись к окошку. Хотя нет, ветерок… Садись вот сюда, на стульчик.

— Ты не хлопочи, дед Геронт, — отозвался Николай. — Не всё ли равно, где сидеть. — Он вытащил из кармана и поставил на стол бутылку. — Найдёшь огурчика?

Геронт посмотрел на бутылку и ответил:

— К этому делу мы что-нибудь лучше найдём. Посиди чуток. Я самовар поставлю, чайку попьём, потолкуем.

Николай присел на стул и с любопытством стал разглядывать Геронтово обиталище. Оно ничем не отличалось от тысяч таких же деревенских жилищ. Чтобы оно было похоже на городскую квартиру, строганные стены дома были оклеены обоями, мебель привезена из городской квартиры от дочери, стеклянным оком взирал из угла телевизор, полы были покрашены тёмно-жёлтой краской.

— У тебя где иконы — в переднем углу? — спросил Николай хозяина, когда тот появился в горнице.

— Там. — Геронт указал на переднюю.

— Пока ты суетишься, я взгляну на них?

— Будь добр. Как это я тебе сразу забыл предложить, а то ты, смотрю, заскучал у меня.

— Да не заскучал. Просто не хочу время зря терять.

— Вот все мы такие деревенские жители — непривычны без дела сидеть, руки требуют работы, а если не руки, то глаз хотя бы. Смотреть и думать, это тоже дело.

— А ты философ, дед, — улыбнулся Николай.

— Не знаю, — ответил Геронт и кивнул на дверь в переднюю:

— Проходи, не стесняйся!…

Николай перешагнул высокий порог капитальной стены. В передней стоял квадратный стол с толстыми ножками, старинные стулья, дубовые, резные, с прямыми высокими спинками, слева полированный полукомодник, тёмно-коричневый, в красноту, справа у тонкой перегородки размещался диван, старый, накрытый тканьёвым одеялом и два или три венских стула. Над полукомодником в резных рамках под стеклом висели фотографии. У стены, смежной с горницей, стояла тщательно заправленная металлическая кровать с никелированными спинками. На ней висели миткалевая задинка и вышитые подзоры.

В левом углу была божница, где в два ряда стояли иконы, поблескивающие окладами за стёклами киота. Их было шесть, две большие, чуть ли не в метр высотой, остальные поменьше. Он подошёл ближе, снял первую икону и стал внимательно рассматривать. Как он определил, две самые большие иконы, были старинного письма, приблизительно восемнадцатого века, остальные не представляли большой ценности, писанные неумелым художником в середине прошлого или начале нынешнего века.

Через некоторое время вошёл Геронт.

— Пойдём, попьём чайку, — предложил он. — На пустой желудок говорить плохо.

На столе стоял самовар, поднос, чашки, две стопки с толстыми донцами. Лежали сухари в вазе гладкого стекла, глубокая тарелка была полна сотового меду, нарезанного кусками, малосольные огурцы, дымящаяся картошка и крошево из свёклы, солёных огурцов, лука и картошки.

— Барский стол, — удовлетворённо протянул Николай, оглядывая закуску.

— Садись, Николай. А баре, к слову, они попросту жили, без излишеств. Я смолоду поработал у хозяина этого хутора. Питались они хорошо, но все продукты были со своего огорода, из своей живности. В городе покупалось немногое — сахар там, масло растительное… Пища калорийная была.

Николай разлил водку в стопки, поднял свою:

— Ну, дед Геронт, со встречей!

— Со встречей, Николай, помоги нам господи!

После двух стопок Геронт подставил чашку под кран самовара.

— А теперь чайком побалуемся.

— Давно так не сидел с самоварчиком, — проговорил Николай, принимая чашку, — да ещё с мёдом.

— А я, вишь, пристрастился с давних пор к этому. У хозяина хутора Антипа Маркелыча Загодина, до советской власти пивали чаи с усердием, только успевай ставить самовар. И сейчас в деревне без самовара не обойтись. Электричество часто отключают, то по какой надобности, то из-за аварий… А печку я топлю регулярно, уголь у меня не переводится, дело двух минут поставить самовар, — говорил Геронт. — Правда, на всякий непредвиденный случай во дворе держу целый мешок еловых шишек. Но это так. Уголь, конечно, лучше…

Он поставил чайник на конфорку вверху самовара и подвинул Николаю тарелку с мёдом:

— Откушай! Этого года. Цветочный. На вид он грязноватый, тёмный, а вкус…

После чаю прошли в переднюю, и Николай вынес хозяину свое резюме по поводу икон: две иконы представляют художественный и исторический интерес, поэтому имеют значительную цену, остальные посредственные и дорого не стоят.

— Поэтому решай теперь сам, — заключил Николай, — продавать тебе их или нет, а если продавать, то по какой цене. Но смотри, не продешеви.