Мулей - [5]

11 января

Сегодня общалась с психогейром. Его борода еще отросла. Он сказал, что я молодец, ему нравится, как аккуратно я посещаю наши встречи, это хороший знак, к тому же, отметил он, я выгляжу лучше, и это тоже его порадовало. Знал бы он! Сказал, уже давно заподозрил, что я подумываю о самоубийстве и даже хотел предпринять кое-какие меры, как он выразился. Но я не сплоховала. Обвести его вокруг пальца оказалось поразительно легко, учитывая все эти его многотрудные институты и огромный опыт работы с такими, как я. Просто я сказала ему, что действительно подумывала покончить с жизнью, но чем дольше я прокручиваю в голове эту мысль, тем больше понимаю, что люблю жизнь.

Я же не дура. Оно мне надо, чтобы меня посадили под замок, если психогейр решит, что я представляю угрозу для самой себя.

15 января

Вчера была на репетиции. Премьера 20-го, то есть через пять дней. Все на взводе. Можно подумать, это в самом деле важно — как все пройдет. Они вообще не видят дальше своего носа. Если им хорошо, они радуются, идиотски и навязчиво, когда они в панике, то тревожатся и суетятся — тоже ужасно глупо, и злятся по-дурацки, это очень раздражает. Наверное, они просто тупые. Вот и все. Они ничего не смыслят в жизни и считают себя бессмертными. Надо же, еще год назад я была такой же, как они.

Пока я торчала на сцене, вспоминая и доучивая последний кусок текста, мне в голову пришла одна мыслишка. Она нравится мне все больше и больше, при всей ее супердраматичности и в общем-то детскости. Я пока не скажу, что это за идея. Хочу еще немного ее обмозговать. Но она дьявольская.

16 января

Была на уроке вождения, испытала заодно приятное переживание или новый опыт, не знаю, как правильнее назвать. Инструктору показалось, что я рулю слишком нервно, что было правдой, ведь я как раз думала о том, до чего осталось четыре дня. Инструктор стал задавать мне разные вопросы, чтобы направить мои мысли в другую сторону, моя езда сразу выправилась, но приятным было совсем даже не это, а то, что я не проговорилась о случившемся. А разыграла все так, как будто бы моя прежняя жизнь так и идет своим чередом. И мой инструктор не заметил подвоха. Я рассказывала о маме, что она много лет сидела дома сперва с Томом, потом со мной, короче, никаких шансов применить свое блестящее образование, а теперь задумала вдвоем с подружкой открыть мебельный магазин на Сант-Ханс-Хаугене, и они уже ведут переговоры с одной итальянской фирмой, которая недалеко от Рима, мебель будет очень дорогая, эксклюзив, столы, стулья и все прочее, но мама уверена, что на это есть спрос, она прощупала почву, а папина фирма поможет им с начальным капиталом, я рассказывала о папе и о Томе, который год с небольшим назад закончил юридический и вот-вот начнет работать в папиной фирме, и о том, как здорово идут у папы дела, я назвала нескольких их клиентов, инструктор кивнул и присвистнул. Я вела машину на восемь с плюсом, как заправский водила, похоже, у вас очень крепкая и хорошая семья, сказал инструктор, а я ответила, что так оно и есть.

17 января

Я приняла решение. Сразу стало легче. И я уже занялась приготовлениями.

Сегодня купила в «Скандинавском альпинистском снаряжении» двадцать метров веревки. Самой-самой лучшей, по их словам. Легкая, прочная, чуть-чуть эластичная. Зеленая. У них были и другие цвета, но в зеленом есть что-то особенное, возможно, это из-за маминого платья. Зеленого. Оно было у нее всегда. И оно было самой маминой вещью, мама — это мама в зеленом платье. Продавец сказал, что веревку недавно привезли и что она может храниться долго, но не бесконечно. Я ответила, что это нестрашно, она понадобится мне на днях. Ну и все, больше ничего не сказала.

Я помню, что не так давно я писала, что распространенные способы самоубийства противны мне своей вульгарностью. Но, представьте, выбранный мной вариант заставил меня изменить свое мнение. Ни много ни мало. Сама не ожидала.

Я сделаю это во время премьеры. В самом конце спектакля. Стоя в одиночестве на сцене и произнося положенные слова, я подам знак Вальдемару, который должен сверху подсвечивать меня, и он скинет мне конец веревки, которую я загодя привяжу к балке; Вальдемар наверняка согласится; он уже полтора года смотрит на меня таким взглядом, в общем, с ним все ясно; причем он знает, что шансов у него нет, но Вальдемарчик готов на все, лишь бы не расставаться с надеждой. А потом я спокойно и чинно залезу на книжный шкаф, который служит частью декораций, и уже стоя там, договорю свой текст, надену петлю и спрыгну, моего веса, я надеюсь, хватит, чтобы веревка, натянувшись, переломила мне шею, я посмотрела в интернете, еще как хватает, если только я рассчитала правильно.

Таков мой план. Особенно бодрит, что все это произойдет на глазах педсовета и родителей, по большей части считающихся, естественно, самыми благочестивыми, добрыми самаритянами нашего города, они будут в полном отпаде и станут искать виноватого, кто же сплоховал, кто не сделал все, чтобы помочь мне прожить этот трудный период. Обо мне долго будут судачить.

Еще меня радует, что эта затея совершенно не в моем стиле. Кто бы мог подумать, что меня прельстит такая финальная сцена. Кто бы мог подумать, что во мне пропадает великая актриса.