Мулан - [14]

Побросав свои пожитки в котомку, она в нерешительности остановилась в дверях. Сиу тихонько застонала во сне. Чувство любви обожгло Мулан горячей волной. Она знала, что, выйдя за порог родного дома, рискует никогда сюда не вернуться. Даже если она сдюжит армейскую жизнь, что само по себе весьма сомнительно, её доброе имя вряд ли выдержит то, что она измыслила: притвориться мужчиной и отправиться на войну, где ей совсем не место. Понимая, что всё против неё, она тем не менее твёрдо знала, что не может позволить отцу уйти воевать.

Он был прав. Ей нужно знать своё место. И это место не здесь.

* * *

Джоу разбудил раскат грома. Шевельнувшись под покрывалом, он повернул голову и посмотрел в окно на леденяще-свинцовое небо. Под сердцем неприятно ныло, а нога, которая и в хороший день простреливала, разболелась к непогоде. Что-то было не так. Он чувствовал это.

Сбросив покрывало, он спустил ноги с кровати и осторожно вышел из спальни. Гром эхом прокатился по дому, и Джоу замер на месте, услышав, как Ли завозилась в постели. Когда жена затихла, он двинулся дальше.

Когда он вошёл в центральную комнату, дурное предчувствие полыхнуло ещё острее. Уже издали он заметил не притворённые до конца дверцы шкафа. Снедаемый страхом, он подошёл к шкафу и распахнул дверцы.

Шкаф был пуст.

Джоу охнул.

– Мой меч и доспехи! – воскликнул он. – Их нет.

Возглас прозвенел громко, наполненный чувством. Услышав за спиной шаги, Джоу даже не обернулся, когда в комнату вошла Ли и подбежала к нему.

– Кто мог сделать такое? – спросила Ли, глядя на мужа, который с бледным лицом и трясущимися руками стоял перед пустым шкафом.

Затем на пороге появилась разбуженная шумом Сиу. Она сонно тёрла руками глаза. Похоже, она и не заметила пустого шкафа. Её всецело занимало отсутствие чего-то или, точнее, кого-то другого.

– Где Мулан? – спросила она.

Мулан. Джоу прерывисто выдохнул. О чём говорит Сиу? Мулан в своей постели, где ей и положено быть. Но один взгляд на лицо Сиу – и он понял, что ошибается. Понимание, которое он отчаянно гнал от себя, стало облекаться плотью. Его собственные слова, брошенные в бессильном гневе, прозвучали в его ушах. «Знай своё место!» – сказал он. Он видел, как полыхнуло болью лицо Мулан, хотя в ту минуту, погружённый в собственное страдание, он отмахнулся от неё. Но теперь…

Отвернувшись от шкафа, он принялся шарить вокруг. Глядя на него, Ли удивлённо подняла брови.

– Моё предписание, – проговорил он, отвечая на незаданный вопрос. Он должен отыскать его. Если предписание не найдётся, останется лишь одно объяснение. Он сдвинул в сторону тарелки и миски, ища бумагу, которую он оставил в комнате несколько часов тому назад.

Но её нигде не было. Там, где вечером лежало предписание, теперь был гребень Мулан, увенчанный цветком лотоса.

Джоу поднял глаза и перехватил взгляд Ли. Ужас, который он испытывал в глубине души, был явно написан на лице жены. Оба понимали, что означает исчезновение доспехов и предписания.

– Ты должен её остановить, – воскликнула Ли, прижимая дрожащую ладонь к груди. – Северные варвары убьют её.

Джоу склонил голову. Мулан никогда не держала в руках оружия, не считая палки в детской игре. Она погибнет в первом же сражении. Но, если он раскроет обман, её также ждёт смерть. Её соратники, рядовые солдаты и военачальники, не оставят её в живых, узнав, что она предала их. Он должен её остановить.

Оставив плачущую жену и дочь, Джоу выбежал из дома и бросился к святилищу Феникса. Он не видел молний и не слышал грома. Его сердце было переполнено горем. Это его рук дело. Он сам оттолкнул Мулан и послал её на смерть.

Войдя в небольшой храм, он преклонил колени перед двумя памятными плитами, испещрёнными именами. Считалось, что плиты хранят мудрость и души всех прежних поколений рода. Предки внимали молитвам и отвечали на них. Он надеялся, что они услышат его и теперь.

– О, предки, – зашептал он, – я… я взываю о вашей помощи. Моя дочь совершила ужасную ошибку. Пожалуйста, защитите её.

Лишь завершив молитву, он позволил пролиться слезам. Позади стеной надвинулась гроза. И где-то там совершенно одна была его дочь. «Мулан, – думал он, – я так виноват перед тобой. Пожалуйста, вернись домой».

Поникнув головой, Джоу не увидел, как из-за статуи Феникса показалась крохотная, неприглядная и кособокая птичка. Одно её крыло волочилось по земле, голова была скошена набок. Птичка поглядела на Джоу, а затем спрыгнула на землю и выбежала из святилища. Когда на неё упала первая капля дождя, птица взъерошила перья, а затем, словно смирившись с неизбежным, почесала прочь из тулоу, хлопая здоровым крылом и подволакивая другое.

Глава 7

Бори-Хан был доволен. Его план воплощался просто блестяще. Император дрожал от страха и собирал слабую армию, сгоняя в неё не нюхавших крови мальчишек и стариков. Успехи Бори-Хана тем временем привлекли внимание других жужаньских племён, и они, следуя древнему обычаю, послали своих вождей, именуемых тегинами, на совет. И вот тегины стояли в большой юрте, над которой реяли и хлестали по ветру их флаги: чёрный медведь, снежный барс, змея, алое пламя и дикий жеребец. Впервые за долгие годы пять крупнейших племён собрались вместе.