Муки науки: ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль - [28]

Когда я получил возможность вернуться в университет, у меня не было ни степени, ни звания. Они были сняты с нарушением ряда законов. Ох, для восстановления их предстояла долгая изнурительная возня без гарантии успеха: прежние «силовики» оставались на своих местах. Но зато у меня (фигурально выражаясь) было сделано и опубликовано несколько докторских диссертаций в нескольких науках. Я выбрал одну из них и защитил – единогласно. И ВАК, недавно лишавшая меня степени и звания, без промедления утвердила.

Что ж, я опередил многих коллег. Вряд ли кто-нибудь из них захочет пройти моим путем, но они бы сделали гораздо больше в науке, если бы получили свой саббатикал. Конечно, без помощи КГБ. Пусть не такой большой, но нормально рассредоточенный – и нормально оплачиваемый. Если мы хотим поднять нашу университетскую науку, да и уровень преподавания, то саббатикал – это первое, что необходимо ввести. И самое дешевое. Деньги, конечно, и на это нужны, но гораздо меньше, чем на современное оборудование, на библиотеки, на повышение зарплат, на приличное жилье для ученых…

Термин происходит от сокращенных выражений sabbatical leave, sabbatical year – «субботний отпуск», «субботний год». Точнее было бы сказать «субботоподобный». Или, если угодно, «воскресеньеподобный».

Ну почему от библейского «шаббат» в западной науке произвели умный «саббатикал», а у нас – только шабаш и шабашку?

№ 2 (21), 3 февраля 2009

6. Сан-Суси без короля

Написал я и сдал в печать «Историю антропологических учений». Культурную антропологию я охватил широко – сюда входят у меня в значительной мере и социологические учения, и географические, словом – это в большой мере история общественной мысли. Работая над этой книгой, я сделал любопытное наблюдение. Самые выдающиеся ученые в этой сфере имели нестандартное образование и уникальную позицию в обществе.

Нестандартность их образования заключается в том, что в эпоху распространенности и регулярности всеобщей средней школы и университета они были самоучками. Герберт Спенсер, положивший начало социологии и эволюционизму в ней, учился дома по нездоровью. Эдвард Тайлор, основатель эволюционизма в культурной антропологии, колледжа и университета не посещал, вместо этого учился только в квакерской школе, поскольку его готовили к карьере промышленника-предпринимателя. Науки и языки осваивал самообразованием. Самоучкой по сути был и Лео Фробениус, крупнейший этнограф и антрополог, создатель «морфологии культуры». Его первая книга, «Тайные общества Африки», написанная вразрез с традиционными этнографическими взглядами, вышла, когда автору был 21 год. Питирим Сорокин, известнейший социолог, до университета окончил только церковно-приходское училище. Да и в археологии учитель многих археологов и эрудит Флиндерс Питри был самоучкой. Возможно, нестандартность образования как-то сказывается на нестандартности мышления.

Еще интереснее случаи, когда научная деятельность оказывалась наилучшим образом обеспеченной не стандартным образом – карьерой университетского профессора или музейного работника, а удачным поворотом частной жизни – богатым наследством, или выгодной женитьбой, или дружбой с щедрым спонсором. Александр Гумбольдт отправился в свои импозантные путешествия, получив огромное наследство от матери. Результаты этих путешествий заняли 23 тома. Гумбольдт надеялся на поддержку Наполеона. Когда его представили императору, тот спросил: «Я слышал, вы собираете растения?» «Да, сир». «Моя жена тоже», – заметил император и отвернулся, утратив интерес.

Спенсер смог заняться по-настоящему научными исследованиями и публиковать их с 1853 года, получив наследство от дяди. Да, он проявил огромную трудоспособность, но где были бы все его многочисленные тома, если бы не это наследство? Эдвард Тайлор женился на состоятельной женщине Анне Фокс, и в результате смог целиком отдаться науке и путешествиям по музеям за свой счет. Второй основатель эволюционизма Джон Лаббок сам был банкиром. Макс Вебер, главный оппонент Маркса, смог целиком предаться исследованиям, только когда получил наследство от матери. У Джеймса Фрэзера, автора «Золотой ветви», жена стала по сути бесплатным помощником и считала это своей миссией. Эдвард Вестермарк, ревизовавший эволюционистские идеи о семье и браке, и сам имел деньги – он происходил из состоятельной среды.

В археологии можно наблюдать ту же картину. Генерал Лэйн-Фокс, развивавший эволюционистские идеи в изучении оружия, в пожилом возрасте получил в наследство огромное имение от барона Питта Риверса, а с ним и родовое имя. Под этим именем он и вошел в археологию как основатель эволюционизма, так как развернул крупномасштабные раскопки в своем имении и разработал их методику, а также создал музей, где расположил коллекции по линиям эволюции. Ну, богатство Шлимана общеизвестно. Артур Эванс производил раскопки Кносса на Крите на собственные деньги. В России одним из создателей археологии был граф Алексей Уваров, сын министра С.С. Уварова; археология начиналась в его имении.

Всякое общество с классовым расслоением имеет много недостатков. Но одно из преимуществ такого общества, в частности капитализма, – это образование слоя людей с достатком, свободных от заботы о дне насущном. Конечно, эти люди далеко не всегда используют свое свободное время и средства на науки, искусства и изобретения, особенно у нас: покупают яхты, виллы, дворцы, футбольные команды. А если и используют, то далеко не всегда это приносит выдающийся результат – нужен еще и талант. Но когда люди с талантом появляются в этом слое или приобщаются к нему, то результат обычно далеко превосходит все, чего может достичь общество, обеспечивая ученых в предусмотренном регулярном порядке и требуя от ученого отмеренный взамен труд. Потому что ничто не сравнится по плодотворности со свободной мыслью. В Древней Греции