Льву Самойлову [Клейну] принадлежит редкое в нашей стране достижение — он воспользовался своим вынужденным пребыванием в исправительно-трудовом лагере для того,
чтобы подвергнуть среду, в которой ему пришлось жить, социологическому и этнографическому анализу.
Он подошел к ней как исследователь, обладающий профессиональным знанием и литературным талантом.
Проф. В. О. Кабо, этнолог
Я, к сожалению, почти ничего не знаю, как живут там. Да и говорят, что человеку несидевшему это понять и передать невозможно. Но на всякий случай почитай “Один день Ивана Денисовича” А.И.Солженицына или “Перевернутый мир” Л.Самойлова (“Нева” № 4 за 1989 год) — там не врут, оттуда ты почерпнешь много. Дай бог, чтобы тебе эти знания не понадобились. Но лучше готовиться и не попасть туда, чем попасть неподготовленным вовсе.
Михаил Аллилуев. "Маленькая лоция”
Уникальность материалов, собранных
Л.Самойловым в его книге о “перевернутом мире” — лагерной субкультуре начала 80-х годов… — заставит исследователей разных специальностей еще не раз обращаться к этому труду. [В эволюции лагерной системы: ] четыре автора — Достоевский, Чехов, Солженицын и Самойлов — описали нам четыре хронологически последовательных момента этого процесса.
А.Г.Козинцев, доктор ист. наук, антрополог
Это превосходит “Мертвый дом” Достоевского. М.Фаренгольц, “Лаузицер Рундшау”
Л.С.Клейн — первый, кому удалось вывести эту фундаментальную антропологическую проблему из области риторики и публицистики в поле академической науки, вызвав хоть и непродолжительную, но, бесспорно, одну их самых ярких дискуссий в отечественной антропологии.
К.Л.Банников, канд. ист. наук, антрополог
…Л.Самойлов, не будучи юристом, раскрывает основные “грехи” нашей карательной практики.
Проф. Я.И.Гилинский, юрист
…в тот апрельский день [1992 г.], когда я прочел “Перевернутый мир” ([перевод] 1991), я узнал больше о Клейне и советской археологии, чем я полагал это возможным, или даже желательным, за год пребывания там… Эта книга, блестяще написанная…, говорит так много о политике археологии и личных судьбах ученых, чем могли бы поведать любая вводная лекция или теоретический очерк.
Корнелиус Хольторф
В основу данной книги положены ранее опубликованные мемуары известного петербургского ученого — археолога и культуролога Льва Самуиловича Клейна, репрессированного в последние годы брежневского правления. Он смог с честью выстоять и использовать, казалось бы, безнадежно потерянное в заключении время для социологического анализа советской тюремно-лагерной системы.
Мысль переиздать “Перевёрнутый мир” возникла ещё в августе 2005 г., когда Лев Самуилович подарил мне первое издание (1993 г.) книги. Тогда мне показалось, что автор в полной мере не смог передать в книге свои наблюдения и переживания, в ней чего-то не хватало, в частности, иллюстративного материала, а ещё я осознавал, что распространение книги не могло покрыть в те годы всего постсоветского пространства. Так, например, ее нет ни в одной крупной библиотеке Украины.
Куда больше “Перевёрнутый мир” был известен нам, живущим далеко за пределами столичных городов, по исключительно популярному в советское время журналу “Нева” (выходившему более чем полумиллионным тиражом). С другой стороны, период нестабильности и хаоса, характеризующий первую половину 1990 гг., обострил старые и поднял совершенно новые, до того времени неведомые проблемы, актуализировал задачу выживания. Понятно, что было тяжело находить свежую литературу. Сейчас же на дворе другая погода, и все мы, в известной степени, перевели дыхание, а это значит, что через драматическую судьбу Льва Самуиловича можем пристальнее посмотреть на не столь уж отдаленное время. Так что переиздание киш и назрело само собой.
Позволю себе не согласиться с теми, кто считает, что Л.С.Клейн из-за “болезненных реалий жизни”, которые ему пришлось преодолеть, уже не будет заниматься “чистой” археологией. Занимался и занимается. В прошлом году вышла его книга “Спор о варягах”, а только что еще одна — “Время кентавров” — о происхождении ариев и греков. Обе основаны на археологических материалах. Да и потом, что понимать под чистой археологией? Что ещё может быть более “чистым”, чем теоретическая археология, которой он посвятил всю свою жизнь учёного?
Другое дело, что тог жизненный отрезок, который он провёл за пределами гой мнимой советской свободы (“где так вольно дышит человек’’), действительно не moi не остави г ь тяжелый след.
Поскольку дух времени давно и сильно изменился, я предложил автору поместить на обложку книги его настоящее имя. Так что имя вернулось, а псевдоним Лев Самойлов пусть останется в гой эпохе, когда большинство людей вынуждено было говорить штампами или скрывать свои имена.
Задачей издательской группы стала новая, оказавшаяся далеко не лишней, корректура книги, техническая подготовка и решение всех остальных организационных вопросов. Но главное, при подготовке книги на первое место вышло не форсирование издания, а всестороннее усиление, включая фотографии и дополнительные материалы, что, как следствие, создало новые условия для её более объёмного восприятия.
