Мудрость Салли - [2]

– Прошел! – заявил ее сын и победоносно поднял кулак, не сводя глаз с пирога.

– Я не сомневалась, – сказала Элис, потрепав его по влажным волосам. – А теперь иди переоденься, отнеси мокрые вещи в ванную, и потом можешь приниматься за пирог.

– Мааам, – добродушно запротестовал Мэтти, но поднял спортивную сумку и понесся вверх по ступенькам. Элис едва успела отрезать кусок пирога, а он уже переоделся и вернулся на кухню.

3

Маша

Настоящее время

Сегодня температура воды в бассейне – 10,4 градуса, и холодный ветер скользит по поверхности воды. Открытый бассейн «Чарльстон Лидо» появился в 1931 году – украшение города и прекрасное место отдыха. Но к середине 1980-х плеск воды и детский смех превратились в призрачное эхо. Прошло еще двадцать лет, плитка в пустом бассейне потрескалась, облетела и проросла сорняками. Стены раздевалок покрыла мягкая плесень, а флажки, висевшие вдоль дорожек, беспомощно бились о дно, как умирающие рыбы. Возрождение бассейна стало маленьким чудом, его совершила упорная группа обычных увлеченных людей, живущих по соседству: некоторые из них научились здесь плавать, когда были детьми. И лично я им очень благодарна. Бассейн, где я училась барахтаться по-собачьи, ухватившись за грязный прямоугольник полистирола, одетая в нейлоновый купальник с отвисшей попой, прятался в унылой бетонной коробке, где воздух загустел от теплой вонючей хлорки и можно было подхватить грибок с любой поверхности. Чарльстон на закате – место неземной красоты. Но еще он – моя епитимья.

Каждую неделю я прихожу сюда, чтобы утонуть. Почти.

Я спец по утопающим, и я прилежно училась. В мельчайших подробностях знаю работы Франческо Пиа. Франк – седой лис с двумя учеными степенями и широкой улыбкой. Он проработал спасателем больше двадцати лет и стал всемирно признанным экспертом, легендой в своем деле. Утопающие. Его специальность – утопающие. Я могу дословно пересказать его «инстинктивную реакцию тонущего». Ролик сохранен в закладках у меня на «Ютубе».

Сегодня земля блестит от мороза, а значит, меня ждет обжигающе ледяная вода, но она, как всегда, принимает меня в русалочьи объятья, увлекая все глубже и глубже. Сначала я просто окунала голову под воду в ванной. Но этого оказалось недостаточно. Моя ванная – слишком уютное место, чтобы всерьез играть в опасные игры со смертью. В бассейне я доплываю под водой до ступеней в глубокой части и держусь за перила, пока легкие не начинают разрываться от боли, но не тону. Почти. Японские ныряльщики за жемчугом до семи минут задерживают дыхание в поисках подводных сокровищ, но средний человек выдерживает от тридцати до сорока секунд. Мой личный рекорд пока – скромные две минуты. И это было мучительное водное самоистязание.

После заплыва (я вынуждена немного поплавать, иначе это выглядит странно) я возвращаюсь в свой уютный эдвардианский дом с высокими потолками и не менее высокими счетами за отопление – щедрое наследство от бабушки по материнской линии единственной внучке. Мне навстречу с незаслуженным восторгом выбегает Хайзум, мой волкодав. Длинноногий волосатый пес с глазами ангела и дыханием гоблина. Вообще-то, он – мой смысл жизни. Правда. Он обожает все отвратительное и неуместное, а в его меню успело побывать почти все содержимое компостного бака, птичий помет, целые дольки чеснока, кусок мыла, дохлая лягушка и пара резиновых перчаток. У меня космические счета за ветеринарные услуги.

Перекусив сэндвичами и чипсами с солью и уксусом, я усаживаюсь за стол и делаю вид, что работаю. Мне повезло, у меня есть возможность трудиться из дома, а если нужно встречаться с клиентами, то я принимаю их в специальном месте, а не у себя. Боже упаси! Хайзум угрюмо валится на лежанку, разочарованный, что дальше по расписанию – не прогулка. Я проверяю электронную почту, захожу на любимый словарный сайт, чтобы посмотреть слово дня (паупер – бедняк, голодранец, нищий), и неизбежно забредаю на «Ютуб». Как мы вообще теряли время до изобретения интернета? Я стойко держусь около часа, но потом сдаюсь. Обычно посещение Чарльстона ненадолго успокаивает моих внутренних демонов. Но не сегодня.

Услышав, что я сняла с крючка поводок, Хайзум оживляется: угрожающий вихрь из лап и волос проносится по покрытому плиткой полу кухни. До кладбища идти совсем недолго, через парк. Холодный свежий воздух еще хранит земляные, осенние ноты и опьяняет с каждым вдохом. Если бассейн – моя епитимья, то это место – мое убежище, и сегодня здесь сказочно красиво. Прекрасный образец кладбища-парка викторианской эпохи: люди того времени принимали смерть очень красиво. Деревья стражами возвышаются над рядами внушительных надгробий и изящных скульптур. Больше всего мне нравятся ангелы, их здесь целое воинство. Некоторые, на детских могилах, – маленькие, с неоперившимися крыльями и нежно сложенными в молитве ладонями. Другие стоят молчаливыми стражами, опустив взгляд и охраняя тех, кто лежит у них под ногами, а третьи протягивают руки к небу, расправив крылья, готовые к полету.

Но есть среди них особенный. Я очарована каждой изящной линией, каждым изгибом отполированной мраморной фигуры и выражением безмятежности на лице. Это Кейт Бланшетт от ангелов, она склоняет колени над могилой в самой старой части кладбища, довольно близко к часовне. Но если когда-нибудь она решит расправить крылья, то, несомненно, улетит прямо в рай самым грациозным образом.