Мудрецы Талмуда - [21]
О прибытии Рава в Суру мудрецы говорят: Проторил целину и воздвиг ограду [14]. Рав застал в родном селении культурный вакуум, но сумел создать вокруг себя атмосферу духовности и учености. На пустоши, открытой всем ветрам, он выстроил себе дворец Торы. С течением дней бет-мидраш Рава в Суре превратился в виднейшую талмудическую академию той эпохи в Вавилонии. Восемь столетий просуществовала она в Суре. Ни одна йешива не может гордиться столь продолжительной историей. Все то время, пока создавался Талмуд, и долгие годы после его завершения — фактически, вплоть до конца эпохи гаонов — академия в Суре оставалась одним из двух главных талмудических центров Вавилонии. Она была единственной, ни разу не менявшей своего местоположения. В определенной мере то же можно сказать и о ее подходе к изучению Торы — он существенно не изменился за века, протекшие с момента основания академии.
По сравнению с другими талмудическими академиями Вавилонии академия в Суре была в большей мере проникнута духом Эрец Исраэль. Для принятых в ней методов изучения Торы всегда оставалось характерным, с одной стороны, стремление к пшату — истолкованию текста в соответствии с его прямым смыслом, а с другой — увлечение агадическими преданиями и мистикой. И та и другая склонность отличала изучение Торы в Эрец Исраэль.
То, что окончательная редакция Вавилонского Талмуда была предпринята именно в Суре, где ею занимался глава академии рав Аши, представляется справедливым завершением процесса, начатого задолго до того Равом — своего рода венцом его деятельности. Плодом обсуждений и дискуссий Рава с товарищами и учениками стало выработанное совместными усилиями представление о будущей структуре Талмуда. В течение многих десятилетий замысел обрастал плотью. Сменялись поколения мудрецов, ученики Рава обзаводились собственными учениками, а те — своими, и так далее, пока не был завершен гигантский труд по составлению Вавилонского Талмуда. В основание колоссальной постройки легла ѓалахическая концепция Рава, заимствованная у мудрецов Эрец Исраэль. Она позволила довести предприятие до конца, помогла подытожить результаты обсуждений и сделать конкретные выводы. Немалую роль в этом сыграл установленный Равом порядок учебы, не позволяющий утонуть в бесконечных схоластических дискуссиях.
Рабби Абу бар Ибо не называли по имени, а величали почетным титулом Рав, ибо он действительно стал выдающимся равом Вавилонской диаспоры [15]. Даже мудрецы и целые академии, не разделявшие его подхода, — вернее, не воспринявшие учения Рава прямо — все же усвоили его методы и концепции, которые достигли их обходным путем.
Причина успеха отчасти кроется в деликатности, с которой Рав создавал центр своего влияния в Вавилонии. Он подчеркнуто бережно относился к существовавшим там до него законоучителям и домам учения, не желая способствовать их закрытию. Даже мудрецам, изъявившим готовность признать его авторитет, таким как Шмуэль и рав Шила, Рав предоставил возможность оспаривать свое мнение. Споры между Равом и Шмуэлем фактически послужили образцом талмудических дискуссий. Концепцию Вавилонского Талмуда можно почти без преувеличения назвать дуалистической. Как правило, различные мнения высказывают две академии, или два мудреца, уважающие друг друга. Начало такому подходу положил Рав, никоим образом не желавший подавления других концепций и мнений.
Несмотря на то, что время от времени Рав прибегал к наказаниям [16], многочисленные истории рисуют образ мягкого, обходительного человека. Эти Душевные качества проявлялись и в семье, и во взаимоотношениях Рава с другими людьми [17]. Он был почтителен к тем, кто стоял намного ниже его на социальной лестнице и всегда выражал готовность выслушать критику в своей адрес, причем не только из уст товарищей, но и от учеников. Порой в ответ на каверзные вопросы и нападки Рав молчит, словно пребывает в замешательстве, а ведь ему есть что сказать, разъяснения по данному поводу мы находим в других источниках. Каждому, в том числе своим близким, Рав предоставлял свободу самовыражения, давал возможность для самореализации.
Личность Рава окружал ореол святости. Это отразилось в титулах, присвоенных мудрецу учениками, таких как Рабейну га-кадош — наш святой учитель, или наш великий учитель, да поможет ему Господь [18]. По всей видимости, Рав вел себя согласно обычаям своего рода, прославленного святыми, но также в соответствии с традициями мудрецов Эрец Исраэль. От своего наставника, рабби Иеѓуды ѓа-Наси, он научился довольствоваться малым, но требовал этого только от себя. Рассказывают о десяти обычаях, сопровождавших Рава всю жизнь [19]: его никогда не видели без цицит и тфилин, он не поднимал глаз от земли, и т. п. На протяжении поколений многие стремились подражать образу жизни и обычаям Рава и доходили до крайности, пытаясь скопировать детали его поведения.
