Мученики пера - [5]

— Въ моей погибели виноваты отчасти и вы, мистеръ Юль.

— Какимъ образомъ?

— Вы занимались производствомъ бумаги, а не будь этотъ матеріалъ такъ дешевъ, не было-бы такъ много и писакъ.

Альфредъ Юль разсмѣялся.

— Что? Прижали тебя къ стѣнѣ! замѣтилъ его братъ.

— Желалъ-бы я, чтобы оба вы были обречены писать на той бумагѣ, которую я производилъ. Это была большею частью сѣрая оберточная бумага.

Онъ захихикалъ и придвинулъ къ гостямъ ящикъ съ папиросами.

— Вамъ хотѣлось-бы, какъ я вижу, совсѣмъ похерить литературу? сказалъ Мильвэнъ.

— Литературную торговлю, — очень хотѣлось-бы похерить.

— Но и литературная торговля служитъ хорошей цѣли.

— Напримѣръ?

— Она способствуетъ распространенію образованія.

— Что вы понимаете подъ «образованіемъ»? сердито вскричалъ Джонъ. — Создавать хилыхъ, слабыхъ людей съ испорченнымъ зрѣніемъ и разстроеннымъ желудкомъ, — значитъ, по вашему, распространять образованіе? Кто по преимуществу читаетъ весь этотъ хламъ, каждый день выпускаемый типографіями Люди, ведущіе по необходимости сидячую жизнь, и которымъ въ свободные часы слѣдовало-бы жить, а не корпѣть надъ книгой. Ваша дешовая пресса способствуетъ не распространенію образованія, а калѣченію народа.

— Должно быть, вы усердно противодѣйствовали ея вліянію въ Ватльборо.

— Надѣюсь! И еслибы не отказались служить мои ноги, то я достигъ-бы многаго въ этомъ отношеніи. Я предполагалъ назначать значительныя преміи за воздержаніе отъ чтенія впродолженіе извѣстнаго числа лѣтъ.

— А знаете, мистеръ Юль, вѣдь вы подаете мнѣ блестящую мысль. Я, пожалуй, начну писать о вредѣ писательства и изберу своею спеціальностью борьбу противъ литературы. Читающая публика будетъ платить мнѣ деньги за то, что я не совѣтую ей читать. Надо, однако, подумать объ этомъ.

— Карлэйль опередилъ васъ, вставилъ Альфредъ.

— Да, но на основаніи устарѣвшихъ идей; я-же буду основываться на новѣйшей философіи.

Онъ началъ развивать свою мысль въ шутливомъ тонѣ, между тѣмъ какъ Джонъ глядѣлъ на него, какъ смотрятъ на кривляющуюся обезьяну.

— Вотъ тоже ваша новѣйшая философія! — вскричалъ онъ наконецъ. — Ну, развѣ здоровая это пища для публики? Вотъ у меня есть племянница, которая вышла замужъ, бѣдняжка, за нѣкоего Рирдона. Вы, конечно, знаете его. Я прочелъ изъ любопытства одинъ изъ его романовъ, «Оптимистъ», — и скажу вамъ, что изо всей болѣзненной трухи, какую мнѣ случалось читать, этотъ «Оптимистъ» — самая нездоровая. Я хотѣлъ написать автору и посовѣтовать принимать на ночь пилюли противъ жолчи.

Джэсперъ мелькомъ взглянулъ на Альфреда, но тотъ сохранялъ совершенно равнодушный видъ.

— По-моему, этотъ человѣкъ заслуживаетъ уголовной кары, продолжалъ Джонъ. — Я уже подумывалъ предложить ему фунтовъ двѣсти ежегоднаго содержанія подъ условіемъ, чтобы онъ пересталъ писать.

Мильвэнъ расхохотался, но въ эту минуту Альфредъ всталъ и сказалъ нѣсколько педантическимъ тономъ, который онъ нерѣдко принималъ, что пора пойти къ дамамъ.

— Подумайте хорошенько о вашей карьерѣ пока вы еще молоды, сказалъ Джонъ, пожимая руку молодого человѣка.

— Мнѣ кажется, вашъ братъ говоритъ все это совершенно серьезно, замѣтилъ послѣдній, когда они съ Альфредомъ вышли въ садъ.

— Должно-быть. Иногда его забавно послушать, но въ концѣ-концовъ это прискучаетъ. Кстати, вы знакомы лично съ мистеромъ Фэджемъ?

— Я даже не слыхалъ никогда его имени, пока вы не назвали его.

— Это самый хитрый человѣкъ въ литературномъ мірѣ и, право, нельзя не радоваться, когда онъ попадаетъ въ-просакъ. Я могъ-бы поразсказать вамъ о немъ невѣроятныхъ исторій, еслибы этого рода разсказы могли быть по вкусу вамъ или мнѣ.

Миссъ Гарроу, увидѣвъ ихъ, приблизилась къ нимъ со своими гостьями и велѣла подать чай въ садъ; но Альфредъ извинился, говоря, что ему нужно писать письмо, и ушолъ къ себѣ.

Уходъ его развязалъ Джэспера, который умѣлъ быть, когда хотѣлъ, очень пріятнымъ собесѣдникомъ и располагалъ къ себѣ людей своею веселостью. Естественно, что онъ чаще всего обращался къ Мэріанъ Юль, вниманіе которой льстило его самолюбію. Она мало говорила и вообще казалась неразговорчивою; но спокойная улыбка ея показывала, что ей не скучно. Иногда глаза ея бродили по красивому саду, по солнечнымъ пятнамъ, лежавшимъ на немъ, по причудливымъ формамъ облаковъ, насыщенныхъ свѣтомъ. Джэсперу было пріятно наблюдать за нею, когда она поворачивала голову: онъ находилъ у нея особенную грацію въ этомъ движеніи; голова и шея ея были прелестной формы, и короткіе, кудрявые волосы привлекали къ ней вниманіе.

III.

На другой день утренняя прогулка Джэспера завела его довольно далеко отъ дома. Онъ направлялся къ своему любимому мѣсту: къ мосту, перекинутому черезъ небольшую, быструю рѣчку, на которомъ онъ любилъ стоять и смотрѣть, какъ сверкаетъ на солнцѣ прозрачная струя, пробѣгая по чистому песку и камнямъ.

Но въ это утро Джэсперъ уже издали замѣтилъ, что его любимое мѣсто занято, и занято какъ-разъ той особой, которую ему всего пріятнѣе было встрѣтить. Поздоровавшись съ ней, онъ облокотился на перила моста, съ явнымъ намѣреніемъ вступить въ разговоръ.

— Вы не живали въ деревнѣ, миссъ Юль? спросилъ онъ.