Мучение - [51]

Она чувствовала его мускулы под хлопковой рубашкой, его руки и шею, впадинку на спине. Она поцеловала его в подбородок, в губы. Здесь, в облаках, глядя в глаза Даниэля, более яркие, чем любая звезда, ярче, чем она когда-либо видела, Люси принадлежала ему безраздельно.

— А мы можем просто остаться здесь навсегда? — спросила она. — Мне никогда не будет этого достаточно. Достаточно тебя.

— Я надеюсь, нет. — Даниэль улыбнулся, но скоро, слишком скоро его крылья начали двигаться, выравниваясь. Люси знала, что последует за этим. Медленный спуск.

Она поцеловала Даниэля в последний раз и убрала руки с его шеи, готовясь к полету, а потом она потеряла контроль.

И упала.

Казалось, все происходило в замедленном движении. Люси перевернулась, дико замахала руками, а затем ее подхватил такой холодный и резкий порыв ветра, что она задохнулась. Последнее, что она видела — это глаза Даниэля, шок на его лице.

Потом все ускорилось, и она начала падать так быстро, что у нее перехватило дыхание. Мир был вращающейся черной пустотой, она почувствовала дурноту и страх, глаза резало от ветра, потом в глазах потемнело, будто она попала в туннель. Она была на грани обморока.

Так бы и произошло.

Она никогда не узнает, кто она на самом деле, не узнает, стоит ли все этого. Достойна ли она любви Даниэля, а он — ее. Все было кончено.

Ветер свистел в ушах. Она закрыла глаза в ожидании конца.

И затем он поймал ее.

Вокруг нее были руки, сильные, знакомые руки, и она мягко замедлялась, больше не падая — она парила. С Даниелем. Ее глаза были закрыты, но Люси знала, что это он.

Она начала плакать, успокаиваясь, что Даниель поймал ее, спас ее. Она никогда не любила его больше, чем в этот миг — неважно, сколько жизней она уже прожила.

— Ты в порядке? — прошептал Даниель, его голос был мягким, его губы были так близко от ее.

— Да, — она могла чувствовать взмахи его крыльев. — Ты поймал меня.

— Я всегда поймаю тебя, если ты будешь падать.

Медленно они возвращались в мир, который недавно покинули. К Береговой линии и океану, мягко плескавшемуся у утесов. Когда они приблизились к общежитию, он плотно сжимал ее, и мягко спускался к выступу.

Люси коснулась ногами подоконника и посмотрела на Даниеля. Она любила его. Это было единственное, в чем она была уверена.

— На месте, — сказал он, выглядя серьезным. Его улыбка исчезла, пропал блеск в его глазах. — Это должно удовлетворить твою охоту к перемене мест, хотя бы на некоторое время.

— Что значит, охоту к перемене мест?

— То, как ты покидаешь студенческий городок? — В его голосе было намного меньше теплоты, чем минуту назад. — Ты должна перестать делать это, когда меня нет рядом, чтобы присмотреть за тобой.

— О, перестань, это был все лишь глупый школьный выезд. Все были там. Франческа, Стивен. — Она отстранилась, думая о реакции Стивена на то, что случилось с Доун. Она не смела даже упомянуть о поездке с Шелби. Или о встрече с Кэмом.

— Ты очень усложняешь некоторые вещи для меня, — сказал Даниель.

— Мне тоже было не легко.

— Я сказал тебе, что есть правила. Я сказал тебе не покидать кампус. Но ты меня не послушала. Как много раз ты ослушалась меня?

— Ослушалась тебя? — Она рассмеялась, но внутри нее нарастало раздражение и слабость, — Кто ты мне, мой парень или мой хозяин?

— Ты знаешь, что может случиться, когда ты выходишь отсюда? Опасности, которые ты можешь на себя навлечь?

— Давай раскроем секреты, — сказала она. — Кэм тоже знает, что я здесь.

— Конечно, Кэм знает, что ты здесь, — сказал раздраженный Даниэль. — Сколько раз я должен тебе объяснять, что Кэм не представляет опасности прямо сейчас? Он не будет пытаться контролировать тебя.

— Почему нет?

— Потому что он знает лучше. И ты должна усвоить это, прежде чем ускользать отсюда. Есть опасности, о которых ты даже не подозреваешь.

Она открыла рот, но не знала, что сказать. Если она расскажет Даниэлю, что разговаривала с Кэмом в тот день, что он убил приспешников мисс Софии, то это только подтвердит его слова. Гнев вспыхнул в Люси, на Даниэля, на его тайные правила, на его заботу о ней, как о ребенке. Она готова была отдать все, чтобы быть с ним, но его глаза превратились в непробиваемые серые щиты, а время, проведенное в небе, казалось сном.

— Ты понимаешь, через какой Ад мне приходиться проходить, чтобы сохранить тебя в безопасности?

— Как я могу понять, когда ты ничего мне не рассказываешь?

Красивые черты лица Даниэля исказились от гнева.

— Это ее вина? — Он показал пальцем на ее комнату в общежитии. — Какие зловещие идеи она вбила тебе в голову?

— Я могу думать сама, спасибо, — Люси сузила глаза. — Но откуда ты знаешь Шелби?

Даниэль проигнорировал вопрос. Люси не могла поверить, что он разговаривает с ней так, будто она была провинившимся домашним животным. Всей теплоты, которая наполнила ее, когда Даниэль целовал ее, обнимал ее, смотрел на нее — было не достаточно, когда она чувствовала холод каждый раз, когда он говорил так с ней.

— Возможно, Шелби права, — сказала она. Она так долго не видела Даниеля, но Даниель, которого она хотела видеть, того, кто любил ее больше всех на свете, который следовал за ней тысячелетиями, потому что не мог жить без нее, остался в облаках, не здесь, контролирующий ее во всем. Вероятно, даже после всех этих жизней, она все еще не знала его.