Луисвиль, Кентуки. 27 ноября 2009
Прозвучал выстрел. Широкие ворота с шумом распахнулась. Стук копыт отзывался эхом вокруг трека, как сильный удар грома.
— И они финишируют!
София Блисс отрегулировала широкий край своей шляпы с перьями. Она была приглушенного сиреневого оттенка, двадцать семь дюймов в диаметре, с шифоновой вуалью опущенной вниз. Достаточно большой, чтобы сделать ее взгляд как у надлежащего энтузиаста скачек, не столь безвкусным, чтобы привлечь неуместное внимание.
Три шляпы были специально заказаны у той же модистки в Хилтон Хэд для скачек. Одна, цвета жёлтого масла, скрывала белоснежную голову Лирики Крисп, сидевшей слева от мисс Софии, и наслаждающейся солёным сандвичем с говядиной. Вторая, цвета зелёной морской пены фетровая шляпа с большим горошком и атласной лентой, венчала черную гриву Вивины Сол, которая выглядела обманчиво скромной с её сложенными на коленях кистями в белоснежных перчатках справа от мисс Софии.
— Славный день для скачек, — сказала Лирика. В свои 136 лет, она была младшей из старейшин Жмаелима. Она вытерла капельки горчицы с уголков своего рта. — Можете ли вы поверить, что это мой первый раз на треке?
— Ччч, — зашипела София. Лирика приняла такой упрек. Сегодня речь пойдёт совсем не о лошадях, это подпольная встреча великих умов. А что, если другие великие умы, вот так случилось, ещё не нашлись? Они должны быть здесь. На этом совершенно нейтральном месте, упомянутом в письме, запечатанном золотой печатью, которое София получила от неизвестного отправителя. Другие должны быть здесь, чтобы защитить их и если что атаковать всем вместе. В любой момент. Она надеялась на это.
— Хороший день, хорощий спорт, — сухо сказала Вивина. — Жаль, наши лошади в этих простых забегах, как эти кобылки. Разве не так, Софи? Держу пари, благородной Люсинде придёт конец.
— Я сказала, ччч, — София прошептала. — Прикуси свой язык. Повсюду шпионы.
— Ты параноик, — сказала Вивина, копируя звонкий смех Лирики.
— Какая есть, — сказала София.
Там, когда-то на верхушке Жмаелима их было много, 24 старейшины. Кластер из смертных, бессмертных, и нескольких трансвечных, как сама София. Оси знаний, страсти и веры объединенные одной целью: вернуть мир в безгреховное состояние, тот краткий, великолепный момент перед Падением ангелов. Для лучшего или худшего.
Так было написано, ясно как день, в кодексе, который они составили и подписали вместе: Для лучшего или худшего.
Потому что на самом деле, может получится и так, и так.
У каждой из монет всегда две стороны. Орёл и решка. Свет и тьма. Добро и…
Но, тот факт, что другие старейшины были сами не готовы для обоих вариантов не было виной Софии. Так было, однако, ее мучило, когда один за другим они отправляли уведомления о своем уходе. Ваши цели стали слишком темными. Или: стандарты организации упали. Или: Старейшины отклонились слишком далеко от исходного кодекса. Первый шквал писем прибыл, как и ожидалось, в течении недели после инцидента с девушкой Пенниуизер. Они не могли смириться с смертью одного небольшого незначительного ребенка. Один неосторожный момент с кинжалом и вдруг старейшины испугались, все они боялись гнева Чистильщиков.
Трусы.
София не боялась Чистильщиков. Их задание было условно-досрочное освобождение падших, а не праведников. Невзыскательные ангелы такие как Спаркс Роланд и Арриана Альтер. Пока один не дезертировал с Небес, каждый был волен немного колебаться. Отчаянные времена практически подтолкнули к этому. София чуть не получила косоглазия от сердечных писем других Старейшен. Но даже, если бы она захотела вернуть перебежчиков обратно, а она не хотела, то всё равно ничего не смогла бы сделать.
София Блисс — школьный библиотекарь, которая была, когда-то секретарем Жмаелима — сейчас была высшим должностным лицом среди старейшин. Их осталось всего двенадцать. И девятерым из них нельзя доверять.
Так что осталось трое из них, и сегодня здесь, в их огромных пастельных шляпах, они размещали фальшивые ставки на скачках. И ожидали. Это было жалко, до чего они докатились.
Рейс подошел к концу. Громкоговоритель объявил результаты, победителей и шансы для следующей гонки. Обеспеченные люди и пьяницы, все вокруг них ликовали или сильнее вжимались в свои места.
И девушка лет девятнадцати, со светлыми волосами, связанными в хвост, в коричневом плаще, и непроницаемых темных очках, медленно поднималась по алюминиевым ступенькам к Старейшинам.
София застыла. Почему она здесь?
Было почти невозможно сказать, в каком направлении девушка смотрела, и София очень старалась не смотреть на нее. Не то чтобы это имело бы значение, девушка не сможет увидеть ее. Она была слепой. Но потом…
Изгой кивнула один раз Софии. Ах, да, эти глупцы могли видеть горящие души человека. Жизненная сила Софии была тусклой, но ее все равно можно было увидеть.
Девушка села на свободное место перед Старейшинами, сжимая в руках пятидолларовый купон.
— Привет. — Голос Изгоя был монотонным. Она не обернулась.
— Я действительно не знаю, почему ты здесь, — сказала Мисс София. Это был влажный ноябрьский день в штате Кентукки, но на ее лбу вспыхнул блеск пота. — Наше сотрудничество закончилось, когда вашей когорте не удалось получить девушку. Не вижу смысла в горькой болтовне с тем, кто называл себя Филиппом и предал нас. — София наклонилась вперед, ближе к девушке, и поморщилась. — Все знают, Изгоям не стоит доверять…
