Мученицы монастыря Святой Магдалины - [2]

Похоронные инструкции

Вот такие строчки:

Возможно, ты знаешь это место

Именно туда положили

Пепел Мэрилин

В бледный мраморный склеп

Напротив нашего фамильного.

Попробуй разберись.

Я не могу.

Есть в Бэлхэме паб специально для сумасшедших. Находится примерно в ста ярдах от игрового зала, что удобно. Даже у персонала крыша основательно набекрень. Когда мне больно, а такое случается часто, я иду туда и общаюсь. Там вы всегда встретите человека, который повидал ад изнутри. Вскоре после женитьбы я отправился туда, заказал пинту виски и принялся размышлять о своем будущем. Сидевший рядом со мной парень бросил в пинту пива таблетку растворимого аспирина.

Я воздержался от вопросов.

Он сказал:

— Тебе смерть как хочется спросить.

Я взглянул на него. На шее татуировка, в виде не то якоря, не то свастики. Шрам от левой брови до верхней губы. Как это часто случается, у него были добрые глаза. Разумеется, в них скрывалось безумие, но невозможно удержать эту мягкость, сохраняя трезвый рассудок. Я сказал:

— Если тебе самому хочется рассказать.

Нейтральная территория. Он подумал над моим ответом и проговорил:

— Помогает от похмелья.

— Точно.

Затем он очень-очень осторожно сдвинул стакан влево и крикнул бармену, чтобы тот принес тоник. После чего сказал:

— Вся хитрость в том, чтобы не выпить.

В тот самый день и еще пару других на мне было обручальное кольцо. Яркое, сияющее кольцо, в этом мире оно символизировало чужие края. Парень заметил сверкание:

— Вы женаты?

— Угу.

— Знаете, что в этом лучшее?

— Нет.

— Никто не может назвать вас геем.

Недавно я в очередной раз получил привычное письмо.

МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ

До нашего сведения дошло, что Вы так и не вернули один предмет из выданного Вам обмундирования.

Напоминаем о статье 59347 Инструкции по обмундированию и оборудованию, с. 25. Данный предмет № 8234, форменная шинель, является собственностью государства. Мы надеемся на скорейшее возвращение данного предмета.

С уважением,

В. Косгроув.

Я сделал то, что делал всегда.

Скомкал письмо и бросил через комнату. Я получал подобные письма с небольшими вариациями в течение многих лет. Где бы я ни жил, у канала, в «Бейли», в Лондоне или Хидден Вэлли, эти письма всегда меня находили.

Я служил в полиции. Если эти годы и не были самыми счастливыми, они, по крайней мере, были самыми разумными. Я учился в Темплморе и очень неплохо начинал, мог бы сделать карьеру. Сейчас трудно поверить, но тогда мне все это нравилось. Когда я в первый раз вышел в форме на улицу — пуговицы надраены, фуражка набекрень, в руке дубинка, — я действительно думал, что могу что-то изменить. Первое событие, заставившее меня очнуться, произошло примерно через месяц после начала службы. Я был на ночном дежурстве вместе с сержантом постарше. Мы получили вызов: домашняя разборка. Когда мы приехали, пьяный муж бродил по улице вокруг запертого дома. Сержант сказал:

— Если придется его арестовывать, стой сзади.

Я решил, что он сомневается в моей смелости. Когда мы начали разговаривать с пьяным, тот вошел в раж, принялся материться, и мы его предупредили. Он посоветовал нам пойти куда подальше. Сержант велел его арестовать и подмигнул мне. Исполненный юношеской бравады, я подошел к пьяному мужику, лицом к лицу, и тот облевал меня с головы до ног. Я до сих пор слышу, как ржал сержант. Последующие несколько лет выдались хорошими, пока я не стал брать на себя слишком много. Это не нравилось начальству, и меня выгнали. Я оставил себе шинель — она напоминала мне о единственном серьезном шансе, который дала мне жизнь.

Это одеяние было последней ниточкой, связывавшей меня с моей несостоявшейся карьерой. И доказательством того, что все это когда-то было.

Когда я работал над предыдущим делом, мне предоставили дом в Хидден Вэлли. Используя любимую фразу лондонцев, можно сказать, что я жил на широкую ногу. Все закончилось катастрофой. Я вернулся в гостиницу «Бейли». Когда смотришь на миссис Бейли, то кажется, что она видела еще знаменитостей 1916 года. У нее была та чистая, свежая кожа, которую запатентовали монашки. В глазах — смесь мудрости и озорства. Разве существует более удачное сочетание? Как-то она мне сказала:

— Здесь всегда для вас будет комната.

Может быть, это и не признак изобилия, но это редкое богатство. Мою старую комнату занял ушедший в отставку судья. Он тоже был из старожилов города, ничего иного ему и не требовалось, чтобы здесь поселиться. Мне отвели мансарду. Мне там понравилось. Окно в крыше давало иллюзию света. Имелось все необходимое:

          душ

          чайник

          телефон

          телевизор.

Разобрал я вещи очень быстро. Снова у меня было только то, без чего не обойтись:

          старый костюм

          кожаная куртка

          предмет № 8234

          три пары джинсов

          ботинки «Бэлли»

          кроссовки.

И разумеется, мои книги.

И музыка:

          Джонни Дьюхан

          «Каубой Джанкиз»

          Джон Стюарт

          Вэн Моррисон.

* * *

Я построил дом и обнаружил — почему я так удивился? — что Торо был прав.

Если человек строит сарай, этот сарай становится его тюрьмой.

Гэри Полсен. «Паломничество на колесах»