Мстительная волшебница - [14]
— Это… как его? Что-то…
Затем он зевнул во весь рот, с трудом приподнял набрякшие веки, лениво посмотрел на управляющего, готового исполнить любое его приказание.
— Угадай-ка, что угодно моей душе!
По лицу управляющего скользнула принужденная улыбка.
— Ну угадай, что угодно моей душе, — повторил сын хозяина фабрики, — угадаешь — получишь десять тысяч лир, — он выпрямился, потом круглой, похожей на панцирь черепахи спиной навалился на соседний стол. — Давай… отгадывай!
Управляющий столовой, человек уже немолодой, поклонился, в смущении почесал худое лицо. Ох, до чего не любил он эти шуточки, до чего же не любил…
Тут подчиненные, а этот унижает.
Сын хозяина фабрики извлек из кармана блокнот, авторучку с золотым пером и с трудом нацарапал: «Обязуюсь уплатить десять тысяч лир управляющему столовой, если он угадает, чего желает моя душа!» Управляющий взял бумагу и удалился — что ж ему оставалось делать?
Сын хозяина фабрики снова развалился на стуле. Его одолевал сон. Вдруг он увидел мальчика, который усердно чистил посуду. Увесистый кулак опустился на стол. Мальчишка с грязной тряпкой в руке тотчас подлетел к хозяину.
— Ты что тут делаешь?
— Вилки чищу, эфендим.
— Почему чистишь?
— Мастер приказал, эфендим.
— Значит, мастер приказал? А ты что, раб приказания?
Мальчик постарался улыбнуться:
— Благодаря вам, эфендим…
— Благодаря мне, значит, в моей тени! Разве я дерево, парень?[7]
— Помилуйте, эфендим…
— Значит, тень, а тень бывает у дерева… Моя тень… Если я дерево, то ты моя тень… Ха?
— Помилуйте, эфендим…
— У тебя образование есть?
— Нет, эфендим.
— Совсем нет?
— Есть, но небольшое.
— Какое?
— Всего пять классов.
— Почему не закончил?
— Судьба, бей.
— Какая судьба? Что значит судьба?
— Я с Черного моря. Отец мой сторожем работает на почте. Нас у него пятеро сыновей. Денег, которые он получает, на всех, конечно, не хватает.
— А если бы тебе подвернулись десять тысяч лир? Ну, к примеру, купил бы ты лотерейный билет, а на него выпало десять тысяч! Что бы ты сделал?
Мальчик снова постарался улыбнуться.
— Говори, что бы ты сделал, если бы у тебя было десять тысяч лир?
— ?..
— Отвечай! Ну!.. Вот достану из кармана десять тысяч и дам тебе, что с ними будешь делать?
— ?..
— Не можешь придумать? Никогда об этом не думал?
— Не думал, эфендим.
— Как ты полагаешь, десять тысяч очень большая сумма?
— Очень…
— Значит, очень большая… Стало быть, никогда не думал?
— ?..
— Иди, бездельник, работай!
Мальчик отошел. Сын хозяина снова зевнул во весь рот, потер влажные глаза, снял шелковый пиджак, бросил его на скамейку, и, скрестив на столе мясистые волосатые руки, опустил на них голову, намереваясь вздремнуть.
Внезапно распахнулась дверь. На пороге появился начальник ткацкого цеха, смуглый, тощий араб:
— Ахмед-бей, бегите, ага вас ждет! Ткачи забастовали!
С неожиданным проворством сын хозяина фабрики вскочил, схватил пиджак и вместе с начальником ткацкого цеха выбежал из столовой.
Ага — старший хозяин фабрики, страдавший несварением желудка, в скверном настроении метался по прохладному кабинету. Увидев сына, он набросился на него:
— Немедленно звони в рабочее правление, в жандармерию, в управление безопасности!
— Что случилось?
— Он еще спрашивает, что случилось! Кто у кого должен спрашивать, ты у меня или я у тебя?
— Насколько мне известно, они требовали сокращения рабочего дня до восьми часов с сохранением оплаты двенадцатичасового дня.
— Ладно… Сначала позвони, а потом пойди посмотри, что там творится. Нужно будет — закрой цех, пусть выметаются!.. Навязались на мою голову голодные собаки… Повесить бы парочку… Это не правительство, а…
Выскочив из кабинета, сын хозяина фабрики в одно мгновение миновал нитяной склад, пулей влетел в ткацкий цех и остановился. В цехе стоял грохот трехсот станков, в воздухе летала хлопковая пыль.
Хозяин бросил вокруг гневный взгляд, потом уставился на мастера, который замер возле него в ожидании приказа:
— Говоришь — объявили забастовку, а все стоят у станков!
— Все у станков, это точно. Да только никто не работает. Шпульки кончаются — новые не закладывают, рулоны наматываются, а их не отрезают, нитки рвутся — не связывают.
— Значит, скрытая забастовка! Кто заводила?
— Рыжий Мемед, кто ж еще… Ты его знаешь.
— Позвать ко мне…
Резкий звук ронжа огласил цех. Все обернулись. От дверей уже спешили помощники мастера.
— Позовите Рыжего Мемеда! — крикнул мастер.
Минуту спустя перед ним стоял рабочий. Утомленное, но спокойное лицо, острый, похожий на птичий клюв, нос, лысая макушка, худые руки по локоть в машинном масле, весь, с ног до головы, в хлопковой пыли.
— Слушаю.
— С тобой хочет говорить младший ага, — мастер кивнул в сторону сына хозяина фабрики.
Рыжий Мемед посмотрел на младшего хозяина. Взгляды их встретились.
— Ты — Рыжий Мемед?
— Я.
— Ты рабочих подстрекаешь?
— К чему?
— К тому, что у станков торчат, а не работают. Это по твоему совету они так действуют?
— Ничего подобного'! Тот, кто тебе это сказал, брешет.
— Что за манера разговаривать! Разве так говорят с покровителем, с лицом вышестоящим?
— Знаю, с вышестоящим лицом так не разговаривают.
— А ты разговариваешь!
— Ничего подобного, я достаточно воспитанный.
Роман известного турецкого писателя Орхана Кемаля (1914–1970) «Происшествие» (1958) рассказывает о тяжелой судьбе «маленького человека». Героиня «Происшествия» Гюллю, молодая ткачиха, смела, самостоятельна, независима и горда. Она любит рабочего Кемаля, хочет выйти за него, и никакие уговоры, угрозы и наставления не заставят ее согласиться на брак с другим. Но на пути ее счастья встают препятствия в виде издавна заведенных порядков в семье, где отец вправе распоряжаться дочерью по своему усмотрению и продать ее, как продал своих старших дочерей. Писатель знакомит читателя с теми, кто вершит судьбами простых людей в турецкой деревне.
Орхан Кемаль (1914–1970) не первый в турецкой прозе обратился к жизни рядового труженика. О ней писали в своих правдивых рассказах лучшие прозаики-реалисты 30-х годов прошлого века — Садри Эртем, Бекир Сыткы и прежде всего Сабахаттин Али. Но они изображали его жизнь со стороны, такой, какой она виделась деревенскому учителю, чиновнику, интеллигенту. И апеллировали главным образом к чувствам.Внутреннюю жизнь человека из низов, во всем ее богатстве, динамизме, многосложности и своеобразии, впервые сделал предметом высокого искусства Орхан Кемаль.
Роман принадлежит перу крупнейшего писателя современной Турции. Автор – мастер острой увлекательной фабулы. Начало событий относится к 20-м годам, т.е. к эпохе кемалистской революции в Турции, а последние сцены разыгрываются в 50-х годах. Перед читателем проходит вереница людей, стоящих на разных ступенях социальной лестницы: чиновники, богачи, крупные аферисты и мелкие жулики, торговцы наркотиками и богомольные ханжи.
В настоящее издание вошла повесть турецкого писателя Орхана Кемаля (1914–1970) «Преступник». В центре повести — образ «маленького человека», придавленного беспросветной жизнью.
«Футурист Мафарка. Африканский роман» – полновесная «пощечина общественному вкусу», отвешенная Т. Ф. Маринетти в 1909 году, вскоре после «Манифеста футуристов». Переведенная на русский язык Вадимом Шершеневичем и выпущенная им в маленьком московском издательстве в 1916 году, эта книга не переиздавалась в России ровно сто лет, став библиографическим раритетом. Нынешнее издание полностью воспроизводит русский текст Шершеневича и восполняет купюры, сделанные им из цензурных соображений. Предисловие Е. Бобринской.
Книга популярного венгерского прозаика и публициста познакомит читателя с новой повестью «Глемба» и избранными рассказами. Герой повести — народный умелец, мастер на все руки Глемба, обладающий не только творческим даром, но и высокими моральными качествами, которые проявляются в его отношении к труду, к людям. Основные темы в творчестве писателя — формирование личности в социалистическом обществе, борьба с предрассудками, пережитками, потребительским отношением к жизни.
В книгу входят роман «Сын Америки», повести «Черный» и «Человек, которой жил под землей», рассказы «Утренняя звезда» и «Добрый черный великан».
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.
«Подполье свободы» – первый роман так и не оконченой трилогии под общим заглавием «Каменная стена», в которой автор намеревался дать картину борьбы бразильского народа за мир и свободу за время начиная с государственного переворота 1937 года и до наших дней. Роман охватывает период с ноября 1937 года по ноябрь 1940 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.