Мрассу — Желтая река - [6]

По тайге, не разбирая дороги, плыла тень нашего вертолета. Высота девятьсот… Скорость падения… — Валера, прищурив глаза, что-то высчитывал. — Плюс поправка на коэффициент. Если прыгнуть, секунд за сорок до земли долететь можно.

— Не долетишь, — ухмыльнулся Игнат.

— Я долетел бы. На спор?

— Кончайте, — строго приказал адмирал. Судя по его побледневшему лицу, Кузьму подташнивало.

— Все равно долетел бы, — Валера отвернулся от Игната с видом победителя.

Переубедить Валеру в чем-нибудь не так-то легко. Для него не существует препятствий. Он привык всегда и по всем быть первым, и потому Валера — кумир завкома и всех его секторов. Он первым берет на себя встречные и поперечные планы, первым подписывает социалистические обязательства и, нужно сказать, первым их выполняет. Правда, качество прихрамывает, но это, по мнению некоторых, деле второе. Его портрет — первый на доске Почета, хотя из соображений русского алфавита ему следовало бы висеть несколько подальше. Но в завкоме знают, что такого Валера не пережил бы, впал в транс и понизил бы свою производительность труда. Большим людям прощают их маленькие слабости. Ведь стоит сказать Валере, что этого сделать не сможешь — разобьется, но сделает. И если бы сейчас Игнат с ним по-настоящему заспорил, Валера, пожалуй, в азарте прыгнул бы с вертолета без парашюта. Говорят, что он родился «в рубашке» с серебряной ложечкой во рту.

Сквозь тайгу пробивался извилистый голубой ручей. К нему спешили из распадков другие ручьи, поменьше. И картина сразу ожила повеселела, словно сумрачной тайге не хватало как раз вот этих, тонких и как бы небрежных голубых мазков.

— Мрассу, — сказал Игнат.

Вертолет резко пошел на снижение. Мне представилось, будто я полетел в пропасть.

Взяв на борт трех пассажиров, вертолет снова взмыл вверх. Высокая некошеная трава на взлетной площадке долго не могла прийти в себя, беспокойно колыхалась, осыпая недозрелые семена, сетовала шепотком на свою неудачную судьбу.

В полусотне метров — Мрассу. Совсем не тот ручеек, что виделся с вертолета. Широкая, полноводная, зовущая река. По обе ее стороны — поселок Усть-Кабырза. По нашему, левому берегу, он растянулся километра на три, а перед слиянием Мрассу с Кабырзой переехал на пароме реку и подался по логовине в таежную глушь. Правый берег напротив — сплошная круглая гора с редким кустарником и скалистыми выступами.

— Благость-то какая, господи! — вдохновенно произнес адмирал, посмотрел на солнце, потом на часы и совсем уже другим тоном сказал: — Распотякивать, братцы, некогда. Кузьма был прав. Нам предстояло закупить хлеб, картошку, соль, сахар и прочее, а главное — разыскать знакомого адмиралу руководящего товарища.

Кабырзинский руководящий товарищ поднялся навстречу, вежливо с нами поздоровался, но Кузьму почему-то не отличил, хотя Кузьма величал его по имени-отчеству и делал довольно прозрачные намеки на старое знакомство и приглашение погостить.

— Край у нас великолепный, отличный край. Санатории надо здесь строить, Дома отдыха, пансионаты, — говорил нам руководящий товарищ, словно от нас могло что-то зависеть. — А сюда до сих пор приличной дороги нет. Вы как добрались?.. На вертолете. В том-то и дело. С погодой вам еще повезло. Могли в Спасске просидеть с недельку. У нас ведь микроклимат. Сейчас солнце над головой, а через полчаса гроза, ливень, — говорил он охотно, соскучившись, видимо, по незнакомым людям, перед которыми можно отвести душу. — Я ведь кого только сюда ни приглашал: посмотрите, посочувствуйте, помогите — это ведь Швейцария, а может, и того лучше…

— Вы и меня, нас то есть, приглашали, — вовремя вставил Кузьма. — Помните, мы с вами…

— Возможно. Вполне возможно, — не стал спорить руководящий товарищ, а узнав, что нам от него требуется, тяжело вздохнул, поморщился, заерзал в кресле: — Ну зачем вам куда-то плыть? Что за мода пошла — не понимаю. Оставайтесь здесь, в Кабырзе. Можно палатку на берегу поставить, могу домик дать, есть свободные. И рыбалка, и воздух, и тайга вот она. Молока всегда купите, хлебушка свеженького… Не хотите? На подвиги тянет?.. Слово дали? Это хорошо — слово. Да вот с лодками у меня беда — в работе все лодки.

— Мы не за так, мы в аренду или в прокат, — взмолился адмирал, теряя под ногами почву, — сколько стоит — пожалуйста..

— Да знаю, знаю, что не за так, только извините… И рад бы в рай, да грехи не пускают. При всем желании ничем помочь не могу.

Вот это прокол!

— Трепач! — бросил Игнат адмиралу, выйдя из конторы, и один зашагал к реке.

На Кузьму жалко было смотреть. Даже золотые лацканы на его куртке поблекли.

— Мы же с ним в купе зимой ехали вдвоем, — недоуменно, ни кому не обращаясь, говорил Кузьма. — Начальника из себя строил, владыку рек и морей. Приезжай, говорил, я для тебя все сделаю. Я ему за пивом в вагон-ресторан бегал…

— Хочешь, я с ним один на один потолкую? — Валера выпятил грудь и сжал мощные свои кулаки.

— Э, — отмахнулся Кузьма, сел на нижнюю ступеньку крыльца и с трудом раскурил сигарету, поломав с десяток спичек.

— Пойду посмотрю, чем в магазине торгуют, — сказал Валера. — А то окажется, что хлеб начнут печь только завтра, а соль завезти не успели.