Мракобес - [44]

Верзила Балатро поглядел на нищего сверху вниз, расправил широкие плечи.

Тот ничуть не смутился.

– Да знаешь ли ты, кого замышлял убить? – продолжал разбойник, размахивая мечом.

Тем временем и остальные святые братья подходили ближе к телеге. Волей-неволей троим комедиантам пришлось выслушать историю падения, покаяния и обращения Варфоломея. Сам же святой подвижник продолжал мешком лежать на телеге, пьяный и беспомощный.

К великому негодованию благочестивых разбойников, ни один из слушателей не выказывал желания расстаться со своим имуществом и немедленно примкнуть к Ордену.

Балатро, бывший в компании старшим, лихорадочно выискивал в обступившей телегу шайке хотя бы одно разумное лицо. Но понял: если он и его товарищи хотят сохранить свое добро, столкновения не избежать. Ибо на всех лицах лежала одна и та же печать безумия.

Балатро охватило отчаяние. И тут он почувствовал на себе пристальный взгляд. Обернулся, вздрогнул всем телом. Прямо на него смотрел Иеронимус фон Шпейер. Только этого и не хватало: монах в толпе фанатиков и юродивых. И лицо у монаха нехорошее. Тяжелое, высокомерное.

Иеронимус кивнул комедианту. Тот пробормотал себе под нос проклятье и спрыгнул с телеги.

– Что надо? – грубо спросил он, подходя. И подумал про себя еще раз: от такого добра не жди.

– Блаженных не бойтесь, – сказал Иеронимус. – Они хоть свирепы, но вас не тронут. Мы идем в Страсбург.

– Лошадь наша нужна? – прямо спросил Балатро.

– Да.

– Да вы за дураков нас держите! – взорвался комедиант. От гнева его рябое лицо пошло красными пятнами.

Иеронимус покачал головой.

Но договорить они не успели. От телеги донесся визг девицы Клотильды. Оттолкнув от себя Иеронимуса, Балатро в два прыжка добрался до телеги. Что-то оглушительно треснуло, с силой плеснула вода – кого-то (потом оказалось – блаженного Верекундия) вышвырнули в фонтан. Драка, к величайшему удовольствию зевак, продолжалась еще с десяток минут, пока воюющие не утомились и не отправились выпить.

Богатырские качества, проявленные как одной, так и другой стороной, объединили бывших врагов. Они разговорились. Не было только Варфоломея, спавшего в телеге мертвым сном. Иеронимус сидел, по обыкновению, в углу, потягивал вино и поглядывал на своих спутников.

Арделио, маленького роста, тощий, с взъерошенными черными волосами, пил стакан за стаканом, но не пьянел – только мрачнел, наливался тяжкой печалью.

Второй комедиант, Балатро, белобрысый верзила с бесцветными ресницами, рябой, увлеченно рассказывал что-то блаженному Верекундию. Тот сидел мокрый после купания в фонтане, в тепле от его одежды и волос шел пар.

Девица Клотильда достала из-за корсажа колоду засаленных кожаных карт, метким взглядом выхватила из толпы мужчин простеца Ремедия и подсела к нему. Давай втолковывать ему правила новой игры.

До Иеронимуса то и дело сквозь гул голосов доносился сипловатый голос Клотильды.

– Это «Диана», сиречь Луна, – говорила Клотильда, показывая Ремедию карту. – Она старше «Ладьи», стало быть, «Ладью» бьет. Вот «Диана Инферна», сиречь «Адская Диана» или, по-иному, «Геката». Она бьет и «Ладью», и «Диану». Это черный козырь…

Бальтазар крутился тут же, чуть не клевал длинным носом карты, мелькавшие в ловких пальцах актерки.

Рядом с Иеронимусом кто-то присел. Осторожно, на самый краешек скамьи.

Иеронимус обернулся. Балатро – бледный, губы дрожат.

– Простите, ваше… – пробормотал комедиант, глядя в пол.

Иеронимус смотрел на него, молчал.

– Я же не знал, что вы… – добавил Балатро и поперхнулся, смутившись самым жалким образом.

– Что случилось? – спросил наконец Иеронимус. Немного отодвинулся, чтобы лучше видеть лицо комедианта.

Балатро опустил голову.

– Простите, – снова сказал он. – Я не знал.

– Чего ты не знал?

Балатро неожиданно вскинул глаза и выпалил:

– Вы – Мракобес? Ведь это вы жгли еретиков в Раменсбурге и Хербертингене?

– Да, – сказал Иеронимус. – Так вы присоединитесь к нам по дороге в Страсбург?

* * *

Теперь к Страсбургу двигалась довольно пестрая толпа. В телеге вместе с механическим вертепом, лютней и кое-какими съестными припасами тряслась девица Клотильда. Арделио правил лошадью – тяжеловесным низкорослым коньком, хорошо пригодным для сельских работ, выносливым и спокойным. За телегой шли подвижники, вооруженные кто во что горазд.

Фихтеле был очень раздосадован странной бесхребетностью Иеронимуса. Порой на капеллана такое накатит, что хоть святых выноси.

А Ремедий, как водится, в рассуждения не входил. Жив – и слава Богу.

Наместник Варфоломей и Михаэль пустились в мутные дискуссии о природе вечности и спасения души. Они не понимали ни слова из того, что между ними говорилось. Лишь основополагающая идея была ясна: оба были полностью согласны друг с другом.

В миле от Айзенбаха обнаружилось, что к каравану присоединился еще один человек. Свесившись с козел, Арделио на ходу коротко переговорил с новичком, выслушал объяснения, кивнул и больше ни о чем не спрашивал. По словам этого человека, он торопился в Страсбург, но боялся предпринимать столь опасное путешествие в одиночку, а нанять охрану денег не имел.

Это был совсем молодой человек с большими, широко расставленными глазами. Довольно смазливый, если бы не мрачноватое выражение лица. Это красивое и вместе с тем печальное лицо имело в себе нечто неотразимое для чувствительной Клотильды. Девица тут же высунулась из телеги и принялась строить ему глазки.