Мрак покрывает землю - [11]

Шрифт
Интервал

— Неземное?

— Торжествующая любовь, как звезда над нами, как свет в ночи. Она не дает нам сбиться с правильного пути. Но разве может поспешающий к цели голой рукой ухватить звезду или пламя факела? Их жар ослепил бы его, обратил в пепел. Поэтому мы довольствуемся только отсветом любви.

— Отсветом?

— А это презрение. Любовь воистину позволяет видеть и постигать великие цели, предначертанные провидением, но не благодаря ей, а благодаря безграничному презрению мы можем достигнуть их.

— Отче, нить твоей мысли ускользает от меня. Ты говоришь: презрение. А что такое презрение?

— Земная длань любви. Подумай, какой несокрушимой силой должна обладать она, какой беззаветностью и отвагой, если ей предстоит возделывать души людские, подобно плугу, который рыхлит, очищает землю от плевел, подготовляя ее для сева и грядущего урожая.

— Ты все время говоришь о будущем. О пришествии Царства Божия.

— Ради него мы живем.

— Но человеку дана только одна жизнь.

— Одна — земная, другая — вечная. Но именно неповторимость жизни обязывает человека прожить ее так, чтобы его поступки не бросили тень на поколение, грядущее ему на смену. Почему одна паршивая овца должна портить все стадо? Почему грехи и пороки одного тяжким бременем должны ложиться на плечи остальных?

Дьего молчал. Ему почудилось, будто издалека, откуда-то из глуби мертвенно-холодного сияния доносится колокольный звон. Он прислушался. Но было тихо.

— Отче, зачем ты все это говоришь мне? — вполголоса спросил он. — Разве моя судьба не предрешена?

Торквемада встал и выпрямился.

— Да, ты прав, — по-молодому звонко сказал он. — Приговор тебе уже вынесен.

Дьего опустил голову и подумал: «Только не надо бояться».

— Ты сам себе вынес приговор, — сказал Торквемада.

— Я?

— Ты беззаветен и смел.

— Я?

— Да! И потому ты наш. Молчи, говорить будешь потом. Мы своего никогда не упускаем. Думаешь, я не знаю, что вокруг священных трибуналов крутятся, даже проникают в них жалкие людишки, недостойные и трусливые, которыми движет жажда мелкой мести и наживы?

— Знаешь и миришься с этим?

— К сожалению, до поры до времени приходится прибегать к их услугам, больше того, пока они служат нашим целям, снисходительно относиться к их слабостям. Может, ты думаешь, сын мой, я не догадываюсь, что истинная причина благорасположения к святой инквизиции высших сановников королевства не столько в приверженности нашему великому делу и великим целям, сколько в материальной выгоде, которая способствует укреплению светской власти? Да, мы щедро раздаем земельные угодья, оделяем деньгами, но как бы ныне и впредь ни росло их могущество, им никогда не сравняться с нами, — придет время, и мы всецело овладеем умами людей, и тогда никакая сила на свете не сможет нам противостоять. Мы должны быть последовательны в своих действиях и едины, понимаешь, сын мой? И поэтому у кормила власти должны стоять люди тверже стали, самоотверженные и бдительные, отважные и безгранично преданные. И ты будешь одним из них. Знаю, ты не подведешь, и полагаюсь на тебя, как на самого себя. Ты принадлежишь к редкой породе людей, от рождения наделенных стремлением к истине. Это в тебе, как кровь, как дыхание, как биение сердца. Ты искал, заблуждался, но если это стремление живет в тебе, как же ты можешь от него отречься? Или ты хочешь броситься в пропасть?

— Истина, о которой ты толкуешь, подобна пропасти. Почему, отче?

Торквемада молчал.

— Отче!

— Сын мой, ты можешь не разбираться во многих запутанных явлениях жизни, но одно ты должен знать со всей твердостью, на какую ты способен, и даже с еще большей, ибо беспрекословное повиновение должно овладеть всеми помыслами и поступками человека, который борется за торжество истины. Верный сын церкви без колебаний и сомнений, не задаваясь никакими вопросами, должен подчиняться основополагающим догматам веры и с безграничным доверием относиться к вышестоящим.

— Даже не разумея?

— Когда истина безраздельно овладеет твоими мыслями, поступками и стремлениями, вы станете единым целым, и тогда многое станет тебе понятно.

— Отче, ты снова говоришь о будущем.

— А что такое сегодняшний день без грядущего? Ведь от тебя зависит приблизить его.

— И что тогда?

— Грядущее время подобно горе, сын мой. Ты или взбираешься на вершину, или скатываешься в пропасть.

— А когда будет достигнута вершина?

— Не знаю, — после долгой паузы ответил Торквемада. — Этого человеку знать не дано.

Дьего закрыл руками лицо. Кровь горячей волной приливала к щекам и вискам, а руки по-прежнему были ледяными. Внутри себя он тоже ощущал пронзительный холод.

— Отче, чего ты от меня хочешь? Что я должен сделать?

— Знаешь разницу между человеком смелым и трусливым?

Дьего отступил на шаг.

— Знаешь?

— Знаю, — тихо ответил он. — Но это не мои мысли.

Их внушил мне ты, отче.

— Снова делаешь неверное разграничение между собой и мной, а по сути это лишь понятия, выражающие истину. Ты все еще боишься самого себя? Неужели тебе не понятно, что смелый человек повинуется по доброй воле, а трус из страха?

«Не надо только бояться», — подумал Дьего и вслух сказал:

— Люди не должны бояться.

— Напротив! — воскликнул Торквемада. — Человек — жалкое существо, он должен постоянно испытывать страх, это необходимо. Желая заклеймить зло, мы неустанно должны выявлять и обнажать его, чтобы, представ во всей своей неприглядности, оно вызывало отвращение и прежде всего страх. Это непременный закон власти! Если настанет день, когда не окажется виновных, мы должны изобрести их, ибо они нам нужны для того, чтобы порок неустанно и ежечасно разоблачался публично и карался. Истина, пока не победит и не восторжествует окончательно, не может существовать без своей противоположности — лжи. За исключением горстки людей, преданных нам по доброй воле, страх должен стать всеобщим. Им должна быть проникнута вся жизнь, вплоть до глубочайших ее тайников, чтобы человек не мыслил существования без страха — вот непременное условие нашей власти. Жена да не доверяет мужу, родители да убоятся детей своих, жених — невесты, начальники — подчиненных и все вместе взятые — вездесущей и всеведущей, справедливо карающей инквизиции. Власть всегда основана на страхе, понимаешь, сын мой?


Еще от автора Ежи Анджеевский
Пепел и алмаз

 На страницах романа Ежи Анджеевского беспрерывно грохочет радио. В начале звучит сообщение от четвертого мая, о том, что в штабе маршала Монтгомери подписан акт о капитуляции, "согласно которому …немецкие воинские соединения в северо-западной Германии, Голландии, Дании… включая военные корабли, находящиеся в этом районе, прекращают огонь и безоговорочно капитулируют". Следующее сообщение от восьмого мая - о безоговорочной капитуляции Германии.Действие романа происходит между этими двумя сообщениями.


Поездка

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.


Нарцисс

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений. .


Сыновья

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений. .


Никто

Ежи Анджеевский (1909–1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.


Опечатанный вагон. Рассказы и стихи о Катастрофе

В книге «Опечатанный вагон» собраны в единое целое произведения авторов, принадлежащих разным эпохам, живущим или жившим в разных странах и пишущим на разных языках — русском, идише, иврите, английском, польском, французском и немецком. Эта книга позволит нам и будущим поколениям читателей познакомиться с обстановкой и событиями времен Катастрофы, понять настроения и ощущения людей, которых она коснулась, и вместе с пережившими ее евреями и их детьми и внуками взглянуть на Катастрофу в перспективе прошедших лет.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».