Мрачные тайны - [8]

Внезапно Эрик зажал рукой нос.

— Господи, я и забыл, как тут воняет навозом.

Ты плохо пахнешь.

Теперь она жалела, что приняла близко к сердцу его предыдущие комментарии: это ослабило ее и сделало уязвимой перед новым ударом.

— Может быть, тебе заняться пением — у тебя хорошо получалось, — продолжал он.

— Это у Эльзы хорошо получалось петь.

Эллен демонстративно взяла темные очки и снова надела. Хотя ее сестра-близнец утонула, когда им было по восемь лет, их продолжали сравнивать друг с другом.

— Нет-нет, именно ты. Разве ты не помнишь, как мы пришли на «последний звонок», и ты продолжала петь, когда все остальные замолчали? Ты спела целый куплет с таким чувством — даже не заметила, что поешь соло. А потом, когда поняла, что никто больше не поет, — какое у тебя было лицо! — сказал он и рассмеялся. — Никогда не забуду — это было так трогательно.

Она пыталась сопротивляться, однако не смогла сдержать улыбку.

— Главное, чтобы тебе стало лучше, — произнес он, снова став серьезным.

— Я записала ее на сессии с доктором Хиральго три раза в неделю.

— Что? — Эрик уставился на Маргарету. — С какой стати? Мы же решили не привлекать этих шарлатанов. Эллен нужно смотреть вперед, а не копаться в прошлом. А этот, кажется, занимается гипнозом и воспоминаниями из детства? Чушь полнейшая!

— Он помог мне, когда ты ушел от нас.

Мамочка, пожалуйста, не надо об этом. Прошу тебя.

— Мне кажется, для Эллен это будет полезно, — продолжала она. — Ей надо переработать то, что произошло в прошлом, чтобы идти дальше. Она уже обращалась к нескольким психологам, но это не помогло. Так дальше продолжаться не может. Время упущено. Мы не можем продолжать то, что оказалось неэффективным…

Алло! Между прочим, я сижу тут.

Их прервал звонок — у Эрика зазвонил телефон.

— Об этом мы с тобой поговорим позже, — сказал он, повернувшись к Маргарете. — Без Эллен. Извините, я должен ответить.

Эллен посмотрела вслед отцу, когда он поднялся и отошел в сторонку, чтобы поговорить по мобильному.

— О чем вы с папой собираетесь разговаривать без меня?

— Ни о чем.

— Мне хотелось бы, чтобы мы обсудили это все вместе.

— Речь не о тебе, Эллен.

Эллен фыркнула, но ничего не сказала. Они сидели молча, глядя на неподвижное озеро.

Через несколько минут Эрик вернулся за стол.

— Мне пора ехать. Работа, сами понимаете. Все образуется — хорошо, что мы занялись этим вопросом сейчас. Звоните мне, если понадобится помощь. Эллен, я надеюсь, что ты поправишься, иначе не сможешь продолжать жить в квартире возле Шеппсбрун. Мы должны быть уверены, что ты больше не будешь срываться.

Он на ходу поцеловал ее в щеку, поблагодарил за пиво и быстрыми шагами удалился в сторону дома.

Эллен, 13:05

Поднявшись по старой каменной лестнице, Эллен вошла в коридор, где были расположены спальни — с номерами на дверях, чтобы никто не заблудился. Здесь они с Эльзой часто играли в гостиницу, когда были маленькие. Жара не проникала сквозь толстые стены, здесь было хорошо и прохладно. Эллен осторожно дышала ртом. Запахи — самое ужасное, ничто так не отбрасывало ее назад в прошлое, как они.

Прежде чем войти в свою комнату, номер шестнадцать, она посмотрела на черточки на стене. Каждый год Эллен и Эльза мерились, как они выросли. И каждый год оказывались абсолютно одного роста — кроме того случая, когда Эллен сжульничала, привстав на цыпочки. Это было в последний раз.

Сделав глубокий вдох, Эллен открыла дверь.

В ее комнате стояла духота, воздух был спертый. Бросив сумку на кровать, она открыла окно. Гладь озера казалась неподвижной, как зеркало. Воздух снаружи был так же неподвижен — ни одного дуновения ветерка.

Внизу у лодочного домика неподвижно сидела Маргарета и глядела на озеро. Видеть ее в таком состоянии было больно. Эллен так хотелось что-нибудь сделать для своей мамы. Однако она была не тем человеком. Эллен только напоминала ей лишний раз о ее горе. Глядя на Эллен, Маргарета видела лишь Эльзу.

«Смерть, смерть, смерть…» Эллен нервно щелкала пальцами, пытаясь обуздать неожиданно нахлынувшие чувства.

Быстро найдя в сумочке сигареты, закурила. Думать о последствиях в виде запаха дыма сил не было. Стряхнув пепел в стакан, который мама поставила на ночной столик, Эллен открыла бутылку «Рамлёсы», отпила глоток теплой минеральной воды и плеснула немного в стакан. Очень мило со стороны мамы поставить сюда бутылку, однако этот жест заставил ее почувствовать себя гостьей в собственном доме.

Она прилегла на покрывало, втягивая в себя дым.

Расписанные вручную обои с цветочками закружились у нее перед глазами. С обеих сторон от кровати висели портреты родителей Эллен, которые они заказали художнику в день помолвки. Их полные упрека взгляды Эллен видела, засыпая и едва проснувшись.

Смерть сформировала ее характер, и именно смерть помогала ей оставаться на плаву. Противоречиво, но разумно. Чужое горе, кошмары чужой жизни — с этим она умела справляться. Ее собственная скорбь как бы заледенела, и с этим ничего невозможно было поделать. Филипп называл это «тикающей бомбой» — Эллен понимала, что он совершенно прав. Но сил на все это не оставалось.

Здесь она чувствовала себя взаперти, тосковала по другу и по своей квартире, осознавая, однако, что многое в ее жизни должно измениться. В каком-то смысле хорошо, что Филипп и неоплаченные счета вовремя просигнализировали о ее состоянии и в конечном итоге заставили ее покинуть квартиру у моста Шеппсбрун. Это она понимала, но вот как она выживет здесь?