Можно всё - [80]

После двух недель «службы» в баре мы получили право съездить на Дорогу смерти с 50 %-ной скидкой. Конечно, мы сразу записались. Сказать, что это было страшно, – ничего не сказать. Легендарная Дорога смерти официально является самой опасной дорогой в мире. Строилась она заключенными и пленными, поэтому никто не грустил, что половина из них погибала. По сути, это горный серпантин в неизвестность; вместо дорожного покрытия здесь крупная грунтовка. При этом ширина дороги всего три метра. Справа от тебя вертикальные скалы, слева – бесконечная пропасть, заросшая тропическим лесом и прикрытая густыми облаками. Дорога была задумана для поставки листьев коки с полей в горах. Отсюда их транспортируют во все кокаиновые заводы Боливии и Перу.

Перед тем как отправиться, мы провели ритуал. Из маленького пузырька со спиртом полили переднее колесо, землю и прикоснулись к горлышку губами. Вот такая дань богине Земли. И дальше было пять часов страха, восхищения и вдавливания тормозов. Вся дорога, виляя, как змея, идет вниз с перепадом высоты в тысячу метров, и как только отпускаешь тормоза, сразу несешься с огромной скоростью… Одно неловкое движение, один камень, попавший под колесо, – и ты летишь в пропасть. В год здесь погибает около двухсот человек. Документы о том, что в нашей смерти никто не виноват, мы подписали еще в хостеле. Но как же это было красиво! На одном уровне с облаками парят орлы, иногда проезжаешь сквозь водопады и намокаешь… Мы на самом деле боялись умереть, и потому в тот вечер ужин для нас был вкуснее, пиво слаще, а музыка лучше. Это был один из тех опытов, которым невозможно поделиться на словах. Это нужно пережить.

Время шло, тематические вечеринки повторялись, сегодняшняя орущая толпа ничем не отличалась от вчерашней, и вскоре я почувствовала, что мне тут нечего больше ловить. Выслушав сотню чужих историй и натерев не меньшее количество стаканов, я вдоволь наигралась в бармена и заодно усвоила фишку этого места.

Жизнь в «Локи» действительно вызывала зависимость. Это бесконечная вечеринка, уютная гавань с дешевым коксом, бесплатным жильем и практически бесплатным алкоголем («Джек Дэниэлс» с колой обходился мне в три доллара, если я вообще пробивала его через систему). Ты почти ничего не тратишь, но при этом ничего и не зарабатываешь, и в итоге уехать тебе просто не на что. Тем более что внешняя цивилизация где-то далеко и добраться до нее непросто. Вскоре каждый забывал, откуда он приехал и куда держал путь. Из путешественников ребята превращались в пьяниц, влезая в долги этому же отелю и работая сверхурочно, чтобы их покрыть. Все это напомнило мне песню «Hotel California»: «We are all just prisoners here of our own device»[52].

* * *

Заметка в дневнике:

21 мая 2014

В конце все будет хорошо. Если не все хорошо, значит, это не конец. Тихо. Меня окружают горы, светящиеся сотнями маленьких оранжевых и бледно-зеленых огоньков. Каждый принадлежит чьему-то дому. За окном лают собаки, смеются подростки и плачет какая-то женщина. Прямо перед глазами возвышается каменный крест на куполе церкви. Ее колокола играют когда попало всю ночь напролет. По освещенной дорожке поднимается в гору одинокая красная машина. Небо как чернила за 15 рублей из «Тысячи мелочей». Всего один черный-черный цвет. Все это звучит так романтично, а ведь я всего лишь описываю, что вижу и слышу прямо сейчас. Хорошо иногда просто абстрагироваться и насладиться настоящим. Луны, правда, у нас почти не бывает. Я по ней скучаю. В Москве сейчас видно луну?

* * *

Мне пора было решать, что делать дальше, потому что уже через неделю сгорал мой билет домой из Бразилии. Когда я покупала билеты, туда-обратно было дешевле, чем в одну сторону. Я не собиралась его использовать. Ведь у меня уже был четкий план: месяц в джунглях с животными. Потом Мачу-Пикчу… и дальше по нарисованной Хуаном Пабло карте хоть до самой Мексики. Уже ничто меня не остановило бы! Но я тосковала по Антону. Мы стали все чаще переписываться и постепенно как будто бы снова восстановили отношения. Я звала его в Южную Америку, но он не мог приехать. Я столько раз простебала его по поводу того, что он не путешествовал один, что он захотел уехать на все лето в путешествие в одиночку, чтобы стать лучше для меня.

– Я не хочу быть таким же, я вообще не изменился, Даш, во мне все то же. Я должен поехать и измениться. Я не хочу никогда в жизни видеть тебя несчастной, я хочу дарить только радость. Я не переживу еще раз такую же ужасную зиму и весну. Надо измениться, иначе все будет по-старому. А так нельзя.

Я говорила, что хочу его увидеть, и это было взаимно. Но, если я не воспользуюсь этим билетом из Рио, на другой у меня просто не будет денег ближайшие полгода. Это была ситуация из серии «сейчас или никогда». И передо мной встал выбор: либо отказаться от любви, либо отказаться от Тихого океана, Перу, Колумбии и фактического пересечения материка, как я планировала. Мне так хотелось нестись дальше, но все это блекло от мысли, что я окончательно потеряю его, что у меня больше не будет того, кому есть до меня дело. Что я оборву эту нить. Помню, как сидела на тротуаре у отеля, стреляла сигареты у ночного портье и не могла принять решение. Помимо Антона для возвращения домой не было никаких причин… Да и с ним тоже не было. Ведь ничего не изменилось. Но, к сожалению, сердце иногда творит ту еще чушь, и на логику ему абсолютно насрать.