Можно всё - [213]

– No quiero quedar sola. No quiero quedar sola[113].

Проведя на острове две недели, объехав несколько городов, пообщавшись с местными и испробовав на себе настоящую кубинскую жизнь, я поняла, что больше не могу здесь находиться. Куба встала рыбной костью поперек моего горла. Один раз я набрела на улицу, где под деревьями лежали мертвые собаки, черепахи, голуби и козлы. Оказывается, так некоторые приверженцы черт знает какой религии (адский замес христианства и африканских вуду) приносят жертвы своим богам – кто ради того, чтобы вылечиться, а кто шлет так проклятия на других, платя за «заказ» животным. Они верят в это, понимаешь? Женщина в белом трясет передо мной медицинским пакетиком с камнями из ее желудка и убежденно повторяет, что если бы она не сделала жертву Богу, то не вылечилась бы.

Никогда прежде я не испытывала такого необъяснимого желания сбежать. Я почувствовала себя в ловушке времени, в тюрьме, в «Шоу Трумана». На каждом углу, ни снимая с лица улыбки, музыканты в тысячный раз исполняют одну-единственную кубинскую песню «Гуантанамера»; мужчины одинаково свистят на одних и тех же улицах; на тротуаре лежат одни и те же лишайные собаки, у которых паразиты прямо на глазах растут; по телику в сотый раз крутят фильм с Джеки Чаном; у прилавка с дешевыми булочками толкаются люди. Им наливают лимонад в грязные стаканы. Они смотрят на меня, как на динозавра, случайно попавшего в фильм про Дикий Запад. А я так же смотрю на них.

С этими людьми, не имеющими никакого представления о том, что происходит за пределами их острова ввиду отсутствия интернета, было не о чем говорить. В их жизни «ничего не происходит и вряд ли что-нибудь произойдет». Они верят, что живут в лучшей стране мира, как были когда-то в этом уверены мы. Но у них нет ничего. Ничего. Ни фильмов, ни одежды, ни книг, ни даже права на то, чтобы ловить рыбу без лицензии и позвать к себе в гости домой иностранца. За такие «вольности» можно попасть в тюрьму, из которой, по словам местных, обратно не возвращаются. Им приклеили на каждую стену лицо Че Гевары и всё талдычат о свободе. Говорят «гордись этим аргентинцем, он нам свободу подарил». Свобода… Свобода… Это громкое слово здесь на каждом углу. Свобода… Конфетка в ярком фантике. Семья Кастро подарила ее невежественным людям, не знающим, каким должен быть ее вкус. Они поверили на слово, положили конфету на полку, любуются ей и не понимают, что под красивой сладкой «свободой» скрывается «тюрьма». Они накрепко заперты в ней горячими фразочками в стиле «Родина или смерть». Родина… Или смерть. Они, конечно, выбрали родину, отсрочив смерть, но умрут, так и не узнав, что можно было по-другому.

Я купила билет до Мексики за десять тысяч рублей, забив на изначальную идею найти корабль. Я хотела поскорее убраться с этого острова.

Пока самолет взлетал, я размышляла, почему Куба вызвала у меня такую аллергическую реакцию. Мурашками по спине, как шпион, в сознание прокралась мысль: что, если дело было не в Кубе? Что, если дело во мне? Может быть, я просто старею?

Часть 12 Спрятанная в Мексике

– Знаешь интересные истории, приятель?

– Да. Думаю, да. Рассказать самую грустную? В детстве мы с братом хотели собаку, и наш отец купил борзую, старую. Борзая – собака для бегов. Всю жизнь она бегала кругами за куском войлока в виде кролика. Как-то мы пошли в парк. Отец предупреждал нас, что она очень быстрая, но мы не смогли устоять. Мой брат спустил ее с поводка, и в тот же момент собака заметила кошку. Видимо, она была похожа на тот кусок войлока. И вот собака побежала… И это было прекрасно… Пока, наконец, она не поймала добычу. И, ко всеобщему ужасу, она убила эту кошку, разорвала на куски. А потом просто села там в замешательстве. Собака провела всю жизнь, пытаясь поймать эту вещь, а теперь не представляла, что делать.

Мир Дикого Запада

Мексика – идеальное сочетание комфортных Штатов и дикой Центральной Америки. Тут есть все, что и в Штатах, только меньше правил и напряга. Плюс вся территория у Карибского моря радует кристально чистой водой, роскошными рифами, всеми видами водного спорта, пещерами, джунглями и встречающимися только в Мексике особенными пещерами – сенотами.

На парковке аэропорта меня уже ждал Анвар, друг Паши Мастерова. Я вписала Пашу в коммуне Пало-Альто. Паша вписал Анвара в Москве. И теперь круг добрых дел замыкался на том, что Анвар вписывал меня в Мексике. По приезде я визжала как дикая сразу на трех языках. Мне казалось, что меня досрочно выпустили из колонии строгого режима. Чувство свободы охватило меня.

– Все хорошо. Кокаину бы еще – и вот тогда я точно буду счастлива.

Один звонок Анвара – и через пятнадцать минут к дому подъехала маленькая лошадка, которая стоит очень много денег. А именно пятьсот мексиканских песо за круг. Выстроив три дорожки поверх книги «Чапаев и Пустота», я скрутила трубочку из ста баксов, жадно затянулась, откинулась на кровать и с улыбкой закрыла глаза. В этот момент мой телефон завибрировал от пришедших сообщений.

Это был Федя. К сообщению были прикреплены фотографии страниц из «Маленького принца» со строчками, подведенными карандашом. Само сообщение говорило: