Может собственных платонов... - [2]
У Мудьюга идущие в Архангельск заморские суда берут лоцмана. Остановившись затем у южного конца острова для таможенного досмотра, там, где лоцман указал положить якорь, бригантина после предъявления бумаг брандвахте[2] пошла вверх по Двине, по Березовскому устью, по которому корабли обычно идут к Архангельску.
Близится остров Линский. Опершись на четыре раздвинутых в стороны бастиона, стала на нем выложенная белым камнем крепость. К северу она вышла равелином, который хищным треугольником залег впереди куртины. Равелин присоединен к крепости подъемным мостом[3]. Крепость обходит водный ров. Над северо-западным бастионом, на высокой деревянной башне, полощется флаг. Насторожившись над низким речным берегом, крепость стережет Двину, Архангельск, ход в Россию.
Вынув изо рта трубку, Мистроувех показывает ею толмачу[4] на крепость.
— Новодвинская крепость, — отвечает тот.
Распорядившись взять рифы[5], лоцман изменил немного курс между двумя рядами указывающих фарватер лоц-бочек[6], которые подбивала речная волна. Он поясняет толмачу: недалеко мель. И затем лоцман рассказывает хорошо известную всему Поморью историю.
…Иван Рябов, Дмитрий Борисов. Их захватили в плен шведы. Когда война со шведом шла. Заставили вести корабли своей эскадры, пробравшейся под чужими флагами, по Белому морю. Хотели идти в Архангельск и тот город добывать. Не прошли. Что? Крепость отбила? Нет. Крепость тогда только еще начали строить. Иван Рябов, Дмитрий Борисов. На вот эту мель они посадили шведские корабли. Воровским обычаем, под чужими флагами, английскими и голландскими, пришло этих кораблей — сила: четыре великих корабля да два фрегата и яхта. У Мудьюга они заночевали. Утром русские отправились на корабли для досмотра. Стоят, значит, голландские да английские суда. Пушки спрятаны, борты закрыты, солдаты затаились. Купцы стоят. Ну, отряд наш на один из кораблей — для досмотра. Тут его и в плен. Когда уже дело шло к вечеру, два шведских фрегата и яхта пошли вверх по Двине — все так же, воровским обычаем, под чужими флагами.
— Ну, реки не знают, — продолжал свой рассказ лоцман, — потому Рябову и Борисову, которых с собой взяли, шведы и приказывают: ведите. Теперь вот ты и думай: чем же это брать Рябову и Борисову? Ежели тут тебе еще и мушкет под нос для понятности? Пошептались они промеж себя. Повели. Вот тут, где крепость теперь стоит, воинские люди наши находились: стеречь шведа. Опять на корабли досмотр. Только незадача для шведа вышла. Уже трап нашим подали. А тут вдруг наш солдат и видит: лежат на палубе шведские солдаты, кто за что прячется. Наши назад. Все открылось. Пальба началась. Шведы Рябову и Борисову: быстрее ведите, потому очень торопимся. Ведут. Только разве они лоцманы настоящие? Какие же они вожи? Вот прямо супротив крепости один шведский фрегат да яхта возьми и приткнись к мели. Другой фрегат, что сзади шел, шведы словчили остановить. Да, брат, — вздохнул лоцман, — тут и случилось. Поставили это Рябова и Борисова рядом — и из фузей в них. Только до смерти убили одного Борисова. А Рябов прикинулся будто мертвый. Тут уж у шведа хлопот! Потому наши в них из пушек. Шведы в наших. Так вот поболе двенадцати часов пальба и шла. Дело-то шведское плохое. Фрегат и яхта сохнут на мели, а другому фрегату, что на мель не нашел, на вольной воде остановился, тому руль отбили, вроде как курице хвост. Видя он, швед, изнеможение и пагубу, в малых шлюпках на тот фрегат, что на вольной воде. Фрегат тот и давай бог ноги. К своим, что у Мудьюга остались, приплыл, руль ему наклеили — и домой шведы восвояси — Толмач перевел Мистроувеху рассказ лоцмана.
— Капитан спрашивает, — обратился к лоцману толмач, — что Рябов и Борисов не понимали, что им за такое дело, что нарочно на мель навели, расстрел?
— Как же это не понимали? Только что же — в свою землю врагу путь указывать? Поди и у вас того не водится. Что? Воинские люди? Нет. Иван Рябов — служебник Николаевского Корельского монастыря. У острова Сосновца его взяли шведы. А Дмитрий Борисов из тех, которых обманом шведы взяли у Мудьюжского острова. Переводчик он, Борисов. Из мещан. Да. А добудь швед Архангельска, может, вся война повернулась иначе. Ведь поди ж ты: что один человек или там двое могут сделать из наших простых! Правда, больше, когда беда приспеет. Тут нашему брату вроде почета больше. Выручай, мол, хлопцы, тысяча рублей вам не цена!
Проходят двинские берега. Близится Архангельск. Мимо бригантины, идя к морю, проплывет то лодья, то коч, то шняка. Мистроувех смотрит на проходящие суда, на речные берега. Ему опять вспоминаются амстердамские беседы.
Да. Русские победили Карла XII. Но — одной смелости и воинского духа мало. Не вечно же народ в войне. И что важнее: война или мирное дело? Одной ли войной живет государство? И только ли победой? Победа-то, кроме всего, может еще и глаза застить. Победа… Петр умер. Два года тому назад. Посмотрим, что удержится взятое его победой. Дальше. Он не спорит. Россия и в мирном деле преуспела при Петре. При Петре. Увидим, как дело пойдет дальше. И потом — самое важное. Что нужно народу для его мирного дела? Без чего это дело не живет своей собственной жизнью? Науки! Есть они в России?
Жизнь гениального «архангельского мужика» интересна и для школьника и для взрослого читателя. В те глухие времена юноша с Дальнего Севера ушёл учиться в Москву. Об этом эпизоде жизни Ломоносова и рассказывает эта книга.Привлекая в ряде случаев новые материалы, автор повести приоткрывает завесу над такими обстоятельствами биографии Ломоносова, которые долго оставались неясными. Автор собрал всё, что известно об этой поре жизни Ломоносова, и построил повесть на документальном материале.
В книгу вошли две исторические повести о великом русском ученом М. В. Ломоносове.В повести «Крестьянский сын Михайло Ломоносов» С. А. Андреева-Кривича рассказывается о юношеских годах Ломоносова, о его стремлении к познанию и образованию. Автор собрал все известные документальные материалы об этой поре жизни Михайлы Ломоносова и на их основании построил свою интересную повесть.«Повесть о великом поморе» Н. А. Равича посвящена деятельности Ломоносова в Петербургской академии наук, его борьбе за русскую науку, за открытие первого университета в России.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.