Может ли это быть? - [2]
2
У поворота на дорогу, уводящую в горы, мы остановились со щемящим сердцем, словно перед вратами ада. Позади лежала прекрасная земля, которую мы пересекли, идучи сюда, и теперь должны были навсегда оставить; а впереди хмуро высились неприветливые горы с зияющими провалами и ведьмовскими лесами, отталкивающие взгляд и грозящие гибелью телу и душе. Но укрепивши сердца наши молитвой и прошептав заклятия от злых духов, мы с именем Господа ступили на узкую тропу, уводящую в горы, исполнившись готовностью претерпеть все, что выпадет на нашу долю.
Мы поднимались с осторожностью. Могучие стволы деревьев преграждали нам путь, густая листва затмевала свет дня, внизу царил мрак и холод. Звук наших шагов — и голосов, когда мы решались что-то сказать, — отдавался от отвесных скал, высящихся справа и слева, повторяясь так отчетливо и многократно, что казалось: нас сопровождает целая армия невидимых пересмешников, которые передразнивают нас и потешаются над нашими страхами. С вершин нас провожали злобные взгляды огромных хищных птиц, потревоженных шумом восхождения и покинувших гнезда на деревьях и крутых обрывах. Хрипло и свирепо каркали над головой стервятники вороны, так что от ужаса стыла кровь в жилах. Ни молитвы, ни псалмы не приносили успокоения, а лишь будили новые стаи птиц и гулким эхом усугубляли адский гомон. К своему удивлению, мы видели лежащие на склонах вековые деревья, которые вырвала с корнем из почвы некая мощная зловещая сила. Путь наш подчас проходил по самому краю грозно зияющих бездонных обрывов: скосишь взгляд, и замирает сердце. Разразилась буря небесное пламя ослепило очи, а оглушительные громы грохотали с такой силой, что подобного мы еще не слышали никогда в жизни. Страхи наши разыгрались, мы уже были готовы к тому, что вот сейчас, с минуты на минуту, из-за скалы выпрыгнет какой-нибудь бес, исчадье ада, или из чащи выйдет ужасный медведь и перегородит нам путь. Но никто страшнее оленя или лисы не появлялся, и видя, что наш Святой Патрон в горах столь же могуществен, как и на равнине, мы понемногу осмелели.
Наконец мы вышли на берег реки, чьи серебристые струи так отрадно освежали взор. В хрустальной глубине меж камней можно было различить золотую форель размерами с зеркального карпа, которого разводили в пруду при нашем монастыре. Даже и в этих диких местах Небеса позаботились, чтобы у верующих было вдоволь постной пищи.
Под тенистыми соснами и у обомшелых валунов цвели дивные цветы темно-синего и золотисто-желтого цвета. Брат Эгидий, столь же ученый, сколь и благочестивый, знал их по своим гербариям и сообщил нам их названия. После грозы вылезли из укрытий на свет Божий пестрые жуки и яркокрылые бабочки, и мы, забыв про страхи и молитвы, про медведей и нечистую силу, рвали цветы и гонялись за красивыми насекомыми, радуясь жизни.
Много часов мы не видели людей и человеческого жилья. Все дальше и дальше уходил наш путь в горы; труднее и труднее становилось идти через лесные заросли и ущелья, снова нас обступили испытанные в начале пути страхи, но они уже не угнетали душу, ведь мы теперь удостоверились, что Господь сберегает нас для дальнейшего служения святой Его воле. Дойдя до одного из рукавов серебристой реки, мы были рады обнаружить, что поперек него проложен неказистый, но прочный мост. Однако прежде чем ступить на него, я взглянул через реку, и от того, что я там увидел, у меня захолонуло сердце. На том берегу зеленел пологий луг, усыпанный цветами, а посредине луга возвышалась виселица, и с нее свисало тело казненного! Лицо повешенного было обращено к нам, искаженное и почерневшее, но неоспоримо свидетельствовавшее о том, что смерть наступила не далее как сегодня.
Я уже хотел было привлечь внимание моих товарищей к ужасному зрелищу, как вдруг произошло нечто удивительное: на лугу появилась девушка в венке из ярких цветов на распущенных золотистых волосах. На ней было алое платье, и оно словно огнем освещало все вокруг. Ничто в ее повадке не выдавало страха перед мертвецом на виселице; наоборот, она устремилась к нему, плавно ступая босиком по траве и при этом звонко пела что-то мелодичное и размахивала руками, стараясь разогнать стервятников, которые с хриплыми криками вились вокруг, громко хлопали крыльями и щелкали клювами. Вспугнутые, они разлетались — все, кроме одной птицы, эта уселась на перекладине и словно бы с вызовом и угрозой поглядывала сверху на девушку. Но девушка подбежала, танцуя, крича и подпрыгивая, и все-таки согнала мерзкую тварь, птица развернула крылья и тяжело полетела прочь. А девушка остановилась и, закинув голову, устремила задумчивый взгляд на раскачивающееся тело повешенного.
Песня ее привлекла внимание моих спутников, теперь мы все трое стояли на мосту и смотрели на это странное дитя и на все, что ее окружало, не в силах от удивления вымолвить ни слова.
При этом я ощутил, как по спине у меня пробежала легкая оторопь. Это считается верным знаком, что чья-то нога ступила на место твоей будущей могилы. Меня же, как ни странно, пробрал холод в тот миг, когда девушка встала под виселицей. И это лишь доказывает, что у человека правильные мнения бывают порой перемешаны с глупыми предрассудками — ведь не может же того быть, чтобы верному последователю Святого Франциска лежать в могиле у подножья виселицы.
Вы держите в руках очень необычный сборник. Он состоит из рассказов, главные герои которых — жестокие дети.Словосочетание «детская жестокость» давно стало нарицательным, и все же злая изобретательность, с которой маленькие герои рассказов расправляются со взрослыми и друг с другом, приводит в ужас. Этот уникальный в своем роде сборник невольно наталкивает на мысль о том, что внутренний мир наших детей — это точный слепок окружающего нас жестокого противоречивого мира взрослых.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаменитый американский писатель, развивавший вслед за Эдгаром По жанр «страшного» рассказа. Родился в 1842 г. в семье фермера (штат Огайо). Работал в типографии, рабочим на кирпичной фабрике. Участие в войне между Севером и Югом подсказало ему сюжеты многих рассказов. Писал также стихи, очерки, статьи. В 1871 г. публикует свой первый рассказ «Долина призраков» в журнаде «Оверленд Мансли», принесшем мировую известность Брет Гарту, Джеку Лондону. Журналистика не дала ему богатства. Попытка стать бизнесменом также была безуспешной.
«На железнодорожном мосту, в северной части Алабамы, стоял человек и смотрел вниз, на быстрые воды в двадцати футах под ним. Руки у него были связаны за спиной. Шею стягивала веревка. Один конец ее был прикреплен к поперечной балке над его головой и свешивался до его колен. Несколько досок, положенных на шпалы, служили помостом для него и для его палачей двух солдат федеральной армии под началом сержанта, который в мирное время скорее всего занимал должность помощника шерифа. Несколько поодаль, на том же импровизированном эшафоте, стоял офицер в полной капитанской форме, при оружии.
Одно из главных произведений творческого наследия Бирса – повесть «Монах и дочь палача» – тонкая и яркая история, написанная с почти средневековой стилистической простотой и естественностью, затрагивает вечные темы – противостояния веры и неверия, любви духовной и плотской, греха и искупления, преступления и наказания. «Паутина на пустом черепе», составленная из забавных басен и притч, опубликованных Бирсом в разное время в журнале «FUN», невзирая на мрачное название, представляет собой отменно язвительную, ядовитую сатиру на ханжество и двуличность современного автору американского общества.
В этой антологии собраны практически неизвестные широкой публике переводы рассказов умело вовлекающих читателя в атмосферу страха и тайны; повествующих о загадочном, непостижимом, сверхъестественном.В сборнике представлены истории не только признанных мастеров жанра, таких как Брэм Стокер, Уильям Хоуп Ходжсон, М. Р. Джеймс; но и произведения малоизвестных читателю авторов, таких как Макс Даутендей, Артур Уолтермайр и Францишек Фениковский.Часть переводов антологии была опубликована в онлайн журнале darkermagazine.ru.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Амброз Бирс — американский прозаик и журналист, один из основателей жанра американской новеллы, значительнейший после Эдгара По писатель «страшного» жанра. Рассказы Бирса наполнены таинственными и леденящими кровь событиями — добро в них …В предисловии к одному из своих сборников автор говорит: «Когда я писал эту книгу, мне пришлось тем или другим способом умертвить очень многих ее героев, но читатель заметит, что среди них нет людей, достойных того, чтобы их оставить в живых.».
Известный американский писатель Амброз Бирс – один из первооткрывателей жанра «страшного рассказа» – триллера, завоевавшего сегодня широкую популярность. В основу сюжетов многих его рассказов легли неизгладимые впечатления Гражданской войны в США – войны, в которой Бирс прошел путь от рядового до майора. В бурном потоке «страшной» литературы, хлынувшей на нашего читателя, рассказы «короля калифорнийской журналистики» Амброза Бирса выделяются бесспорными литературно-художественными достоинствами и глубоким психологизмом.Книга также выходила под названием «Фантастические басни».
«Фантастические басни» (Fantastical fables) собрали в мифологически сконцентрированной форме весь отрицательный опыт человечества. Бирс — сатирик, он не щекочет, а бичует, и для слабого ума эти басни — искушение видеть мир в черном цвете и утвердиться в цинизме.Дикая Лошадь, встретив Домашнюю, стала насмехаться над условиями ее рабской жизни, однако прирученное животное клялось, что оно свободно, как ветер.— Если это так, — сказала Дикая Лошадь, — то скажи, пожалуйста, для чего у тебя эти удила во рту?— Это железо, — ответила Домашняя Лошадь. — Одно из лучших в мире тонизирующих средств.— А зачем же к ним привязаны вожжи?— Чтобы не дать выпасть изо рта, когда мне становится лень держать их самой.— А как же тогда насчет седла?— Оно спасает меня от усталости: стоит мне слегка притомиться, как я надеваю его и скачу без устали.
В большинстве рассказов известного американского писателя прошлого века присутствует дух войны. Это важно для писателя не только потому, что война — часть его биографии, личный опыт, — на войне обнажается сокровенная сущность человека. Бирсу всегда хотелось исследовать человека в особых обстоятельствах, испытать на излом. Отсюда психологическая напряженность повествования, атмосфера «страшного сюжета», жестокость и необычайность ситуаций. Но главное — писатель скорбит о нехватке человечности, благородства, достоинства.