Мозголомка - [8]

— Мы можем сейчас поднять пятьсот воинов. А если договоримся с сиу — то больше. Может, три раза по пятьсот.

— Этого мало, дружище… Крайне мало. Твои враги могут привести сюда в десять раз больше солдат. У них будет оружие, выпускающее сотню пуль в минуту. Они обучены слаженно вести войну. Тебе не справиться. Это будет конец твоего народа. Вас просто истребят.

— Мне все чаще приходит мысль, что лучше смерть в момент, когда ты тянешься за скальпом врага, чем наблюдать из года в год, как достояние предков тает, словно снег в мае…

— Мысль, достойная воина, вождь… Скажи мне только — будут ли тебе благодарны нерожденные дети?…

— Так что же делать-то?

— Уходить. Продавать все и уходить. Только продавать нужно не почтовому обществу. Вашими землями пока интересуются только они. Но именно поэтому вам от них никогда не видать сколько-нибудь справедливой цены.

— К кому же нам обратиться… Ведь, насколько я понимаю, будь какие-нибудь другие заинтересованные — давно бы уже объявились. Но никого, кто хоть как-то хотел с нами разговаривать, кроме этих койотов, мы никогда не видели…

— Я поразмыслю на досуге, Ястреб… Что-нибудь придумаем…

— Я уже буду рассказывать про тебя своим внукам… Пусть ты ничего и не сделал, пусть и не сделаешь… Мне очень важно было понять, что не все бледнолицые — враги.

На улице было свежо. Теплый шатер вождя манил своими уютными губами, но молодой Вейн приехал к апачам не только ради познавательных бесед с мудрым старцем. То, что он собирался делать — в принципе, осуждал, но в данном конкретном случае решил подарить самому себе поблажку.

Когда рощица с индейским лагерем скрылась за холмом, а передовой пост тихонько просвистел ему на удачу в пути — Джонни спешился под огромным дубом, одиноко стоящим на небольшой скалистой возвышенности и растер щеки. Жесткая трава удобно приняла в себя, подперев толстенные матерчатые брюки, словно стапели. Ствол был еще теплым от дневной жары, а небо, своими мерцающими глазами, глядело на бесстыдника. Впрочем, не сильно осуждающе…

Джонни не успел ухватиться и за полмысли, как теплые ладони обняли его за шею.

— Угадай… — шепот был едва слышным, как дуновение ветра.

— Я думаю — шериф Стоун. — Джон ухватился за ласковую ладошку и прильнул к ней губами.

— Дурачок… — хихикнула девушка, — … это же я…

— Мне почему-то показалось на секунду, что ты не придешь… Какая же ты красивая… — губы выдохнули сами, не поддаваясь сознанию, ошеломленному в который раз красотой индианки. Она была идеальной. Ее темная, с розовинкой кожа была словно атлас на ощупь, а густые черные волосы звали заклубиться в себя пальцами. Но ладони не хотелось убирать с ее упругого стана точно так же, как не хотелось прерывать поцелуи. — Я так рад, что зря волновался… ты даже себе не представляешь…

— Бизон сегодня будто взбесился… хотел меня привязать… Я напоила его веселой настойкой — будет спать до утра и видеть красивые сны…

— Ты никому про нас не рассказывала?

— Я очень умная скво. Неужели ваши женщины глупы? — она с поддевкой взглянула на Джона и приложила кончик пальца к его носу.

— Когда я гляжу на тебя — не могу вспомнить ни одну белую женщину. — Джонни смешно пошевелил носом, отчего девушка развеселилась еще больше. — Иди ко мне…

— Месяц такой яркий… я хочу к Белому Озеру… отвезешь меня?… — леди игриво стряхивала с себя руки кавалера, которые тут же снова оказывались на месте.

— Зачем. Я хочу смотреть на тебя при свете. Ты такая красивая — пусть порадуются и глаза тоже. — Джон притянул ее к себе вполне безапелляционно.

Скво обняла его, прижалась всем телом и Джон услышал на щеке дыхание, заставившее задрожать сладкой дрожью кончики пальцев.

— Милый мой, я чувствую что-то нехорошее… давай поедем к озеру… поверь мне, так лучше… — как можно спорить, если у мозга сейчас натуральное кислородное голодание.

— Ты единственная, кому я почему-то не хочу возражать… — Джонни шлепнул красотку по заду. — Если тебе и там не понравится — я поеду…

Поцелуй не дал ему договорить.

Все. Привал. Билли ухватился за дубовую ветку и повис, дрыгая ногами. Затекшее тело нехотя принимало нормальное положение. Все-таки, ночные переходы — это глупость. Зато — сейчас часик покемарю и к обеду буду в Еджтауне.

Билли посмотрел на неяркое утреннее солнце и отпустил руки. Трава, словно в батут, приняла в себя и вставать уже не хотелось жестко. Прикольное место. На одиноком скалистом возвышении развесил лапы вековой дуб, укутанный переплетенной пустынной растительностью у основания. Во все стороны от пригорка расходились лучами дороги валунов, больших и маленьких, обветренных, красноватых и оранжевых, гранитных и глинистых. Просто лунный пейзаж.

Билли нехотя поднялся. Нужно ведь привязать эту заразу, чтобы потом не чапать до города пешком. Он похлопал по крупу жеребца и протянул руку, чтобы взять поводья, но вдруг раздался тонкий свист летящей веревки и лассо больно схватило за плечи, обвившись два раза. Резкий рывок сбил паренька с ног. Апачи!

Страх долбанул по желудку, а душа стекла в пятки. Билл елозил по шершавой земле, силясь дотянуться до ножа в голенище. Неожиданно, случайно, это удалось, веревка рассыпалась. Билли резко поднялся, прыгнул вперед и успел выстрелить трижды, пока падал, в сторону неясных фигур за большим валуном. Оттуда раздался вскрик и глухой шелест. Робингуд досадил оставшиеся заряды в коренастого человека, склонившегося над телом и замер в полной тишине. Револьвер переломился на оси, выкинул стреляные гильзы и Стюард принялся наполнять барабан, судорожно путаясь в пальцах. От неожиданного удара потемнело в глазах, паренек успел, не глядя, отмахнуться назад ножом, потом обмяк и потерял сознание.