Мозг ценою в миллиард - [78]

Харримен отпустил Пайка и заговорил с ним очень спокойным тоном.

— Честно говоря, сэр, я не испытываю никакого уважения к подобным людям, — он кивнул в мою сторону. — Подонки общества. Так и выискивают, чем бы разжиться. Но нужно отдать им должное — они хорошо знают наши законы. По закону о государственной собственности этому человеку не грозит серьезное наказание, он отделается отсидкой за мелкое преступление. И я бы хотел использовать ваше свидетельство, чтобы надолго отправить его за решетку. Но он пытается повернуть это дело в свою пользу и выйдет из него невредимым. Видите ли, идеалисты вроде вас страдают за чужие прегрешения. Так уж всегда получается.

Раздался резкий стук в дверь, она открылась и женщина втолкнула в кабинет раскрасневшегося пожарного.

— Скажите, что ему надо спуститься вниз, — с отчаянием попросила она.

В открытую дверь ворвалась музыка, звучавшая гораздо громче, чем раньше, стало слышно, как говорили по радиотелефону в кабине пожарной машины, донесся шум работающего вхолостую насоса.

— Мне не хотелось бы тревожить ваших гостей, — сказал пожарный, — но огонь распространяется, сэр.

— Что, по-вашему, я должен делать? — повысил голос Пайк.

— Опасности нет, сэр, — сообщил пожарный. — У нас уже готовы пожарные рукава, но чтобы подключить главный рукав, надо подогнать машины ближе к дому, на лужайку. Мы застряли на улице, потому что машины ваших гостей перегородили дорогу. Опасности нет, но нам необходимо место для маневра.

Пожарный провел пальцем по ремешку каски.

— Им нужно место для маневра, — повторила женщина. — Ты понимаешь, Феликс?

— Подождите минуту, — отмахнулся Феликс Пайк. — Подождите. И вообще — делайте внизу все, что хотите.

Он выпроводил жену и пожарного за дверь, закрыл ее и повернул ключ на замке на два оборота.

Харримен продолжал разговор, как будто ничего и не произошло.

— Вы знали, сэр, что эти яйца были отправлены в Советский Союз?

— Это просто нелепо, — медленно заговорил Пайк, терпеливо подыскивая слова. — Мы все — члены движения за освобождение Латвии от большевистского ига. Мы работаем в контакте с американскими представителями. Я сам — тайный агент одной из американских организаций. Вся наша деятельность направлена на освобождение Латвии от коммунистов. Мы не совершаем ничего противозаконного. — Он объяснял все это Харримену так, как будто вербовал его в члены организации.

— Машины!.. — услышал я крик пожарного за окнами.

— Я настаиваю, — повернулся я к Харримену, — чтобы мне теперь же разрешили сделать письменное заявление.

— Очень хорошо, — сказал Харримен. — Пишите. Ступайте с ним, сержант Аркрайт.

Чико подхватил меня за локоть и развернул к двери.

— Нет, — громко воскликнул Пайк, — я тоже должен пойти с ним.

Он бросился вслед и догнал нас на лестнице, где еще стояли женщина и пожарный.

— Но я же сказал, что никакой опасности для вас нет. Совершенно никакой опасности, — повторял пожарный.

Мы доставили доктора Феликса Пайка прямо в Министерство обороны, где для нас освободили пару кабинетов. В вестибюле поджидали трое полицейских. Пайк сказал, что хочет сделать заявление. Харримен положил перед ним лист бумаги, и Пайк начал писать. В первом абзаце заявления сообщалось о социальном положении его родителей, дата и место рождения. Оказывается, Пайк родился в Латвии, в Риге, где я недавно побывал с нелегким визитом. Остальной текст был написан в духе политического манифеста, призывающего к немедленному вооруженному вторжению в Латвию с целью свержения коммунистического режима.

Харримен, прочитав это, сказал, что его в первую очередь интересует кража вируса из государственного научно-исследовательского института в Портоне, а не проблемы международной политики. Пайк разозлился, порвал свое заявление и сложил руки на груди.

Он сидел, сверкая белоснежной рубашкой, как живая реклама фирмы стиральных порошков.

— Вы не имеете права держать меня здесь против моей воли, — заявил он.

— К сожалению, имею, сэр, — терпеливо ответил Харримен. — Я арестовал вас согласно разделу 195 государственного закона о военном имуществе. Лицо, похитившее военное имущество, может быть задержано без ордера на арест. Вы останетесь здесь до тех пор, пока я не получу необходимых объяснений.

— Я должен связаться со своим адвокатом, — сказал Пайк.

— А я должен получить ваши объяснения, — скарал Харримен.

Эти взаимные пожелания они повторили раз пятнадцать или шестнадцать.

Наконец Пайк выдохся.

— Я — врач, — сказал он. — Вы должны проявить ко мне хоть какое-то уважение.

— Ассоциация врачей — это не организация суперменов, — мягко сказал Харримен.

— Ах вот как! — взорвался Пайк. — Когда я вижу некоторый из моих человекообразных пациентов, я начинаю в этом сомневаться.

Одному из сотрудников министерской полиции — худому человеку лет сорока пяти — надоели эти препирательства. Он подошел к Пайку и влепил ему пощечину. Он отвесил Пайку три оплеухи, которые громко прозвучали в этой комнате. Рука полицейского двигалась так быстро, что я не успел проследить за ней.

— Не спорьте с ним, — приветливо посоветовал полицейский Харримену, — иначе вы так и будете ходить кругами.