Моя золотая Бенгалия - [15]

В Западной Бенгалии у власти находится объединенный фронт левых партий. Однако он не может предпринимать ничего, что выходило бы за рамки общих для всей страны установлений закона. Поэтому в Калькутте растет и расширяется крупный капитал. Проезжая по площади Майдан или гуляя по Чоуринги — центральной улице города, нельзя не обратить внимание-на два небоскреба, названные именами Таты и Чаттерджи. «Вот как Индия чтит память своего великого филолога Сунити Кумара Чаттерджи», — подумал я, увидев один из железобетонных небоскребов с большой надписью по фасаду: «Chatterji International Centre». Но я ошибся — он был назван в честь однофамильца — бенгальского мультимиллионера. Позже убедился, что главные организации штата, занимающиеся вопросами языка, искусства и литературы, ютятся в нескольких комнатах — нет средств. Каждый прохожий может сказать, где находится контора той или иной частной компании, но только редкий знает, что там же во дворе расположены помещения Объединения бенгальского языка.

Тем не менее на ниве культуры здесь ведется большая работа. Например, Институт исследования творчества Тагора, сотрудники которого работают в полуподвальном помещении, в 1979 году опубликовал на общественных началах несколько десятков содержательных книг, организовал широко посещаемые курсы литературы и языка, проводит множество лекций и другие мероприятия. Время, проведенное среди этих энтузиастов — преподавателей университетов, студентов, служащих, мелких предпринимателей, — осталось в моей памяти как яркое свидетельство того, насколько популярен в Бенгалии Р. Тагор. Уже одно то, что дух поэта ощущается не только в красивом родовом особняке Тагоров в районе Джорашанко (там теперь действует университет Робиндробхарати), но и в помещении, в которое едва попадает дневной свет, говорит о всенародной любви к поэту.

Калькутта осталась в памяти не только благодаря великолепным выставкам изобразительного искусства, концертам и театральным представлениям, на которых мне удалось побывать. Запомнился город и своими социальными контрастами. Они в Калькутте попадаются на каждом шагу. Взять хотя бы нищих и бездомных, проводящих ночь на асфальтовом тротуаре.

Юбилейные торжества, связанные с 500-летием великого средневекового поэта хинди Сурдаса (1478–1583), в Калькутте оплачивали богатые меценаты. Зарубежные гости, в том числе и советские индологи, были размещены в их домах. У одного такого господина «с мягким сердцем» жил и мой знакомый — московский профессор. В его распоряжение были отданы легковая автомашина с шофером, роскошная комната в квартире, занимающей второй этаж большого дома. Богач рассказывал, что его основной доход дает игра на бирже, где он, если повезет, зарабатывает 100 200 тысяч рупий в день. Его квартиру обслуживают 12 слуг.

Однажды я зашел в магазин, чтобы купить часы. И услышал за спиной голос молодою бенгальца. Он сказал продавцу:

— Мне нужно купить три сувенира, — и показал на самые дорогие золотые часы.

Даже толком не рассмотрев их, юноша вытащил чековую книжку, расписался и, подав продавцу чек, ушел, словно купил газету или карандаш. А ведь часы стоили не менее семи тысяч рупий; миллионы индийцев такую сумму не зарабатывают за всю жизнь.

Хотя богачи откровенно презирают бедных, в отдельных случаях они желают снискать себе славу филантропов. Таты, например, в Джамшедпуре (город назван в честь основателя династии Тата, первого крупного промышленника Индии Джамшеджи Тата; его предприятия уже в начале нашего века производили сталь) строят много домов и зданий типа общежитий для инженерно-технических работников и рабочих. Другой путь для демонстрации своей филантропической натуры выбрала семья Бирла, которая поселилась в Калькутте. Джайны по религиозной принадлежности, они строят храмы в различных городах. Семь — больших и очень дорогих — уже построены или достраиваются в Дели, Хайдарабаде, Калькутте и в других местах. Мне рассказывали, что такая филантропия имеет чисто деловое начало — подобное богоугодное строительство позволяет уклоняться от подоходного налога настолько эффективно, что строить сказочно дорогие, иногда даже мраморные храмы выгодно из финансовых соображений. Несмотря на это, газеты писали, что 37 крупных компаний, входящих в индустриальную империю Бирлы, задолжали государству в виде налогов 1,2 миллиарда рупий, а сами члены семьи Бирлов — по нескольку сот тысяч каждый.

На улицах Калькутты много легковых автомашин. В утренние и предвечерние часы образуются огромные транспортные пробки. Даже на главной магистрали они нередко должны огибать вдруг появившуюся корову, а по остальным улицам автомашины вообще не могут быстро двигаться из-за того, что улицы запружены людьми, рикшами, повозками с запряженными в них буйволами или волами, а также велосипедистами.

Неподалеку от центра города, где есть надежда что-нибудь заработать, часть тротуара своей территорией делают разместившиеся семьи бездомных. На тонком куске материи (или прямо на асфальте) люди спят, прикрывшись рваной одеждой. На них надето тряпье. Днем, растянувшись прямо на тротуаре,' дремлют, попрошайничают или бегают голые, отощавшие детишки, которых у таких семей предостаточно. Один или несколько человек присматривают за ребятишками, охраняют печурку, на которой варят рис. Другого имущества у этих людей нет. Страшно подумать, что человек может родиться на тротуаре и, вероятно, там же проведет всю жизнь. Никто толком не знает, сколько в Калькутте «жителей тротуаров», как их официально называют. Но не меньше чем 800 тысяч. И сколько еще таких, которые живут в хибарах, сооруженных из кусков шифера, жести и картона!