Моя жизнь - [46]
Об этих вакханалиях я написала так:
«Я смогу дать вам лишь смутное представление, лишь неясный набросок того, что группа танцовщиков исполнит позже, – стремительно, словно ураган, несущиеся массы, подхватывающие безумные ритмы музыки, изобилуя фантастической чувственностью и экстазом. Располагая только своими собственными возможностями, я осмелилась на подобное предприятие только потому, что все это принадлежит к области чистого воображения. Это всего лишь видения Тангейзера, спящего в объятиях Венеры.
Для того чтобы реализовать эти мечты, достаточно одного – единственного призывного жеста, он будет способен вызвать тысячу протянутых рук; запрокинутая голова выразит вакхическое буйство, отражающее горячую страсть в крови Тангейзера.
Мне кажется, что в этой музыке сконцентрировались неудовлетворенные чувства, безумное желание, страстное томление; короче говоря, в целом крик желания во вселенной.
Можно ли это выразить? А может, все эти видения существуют только в воспламененном воображении композитора и их невозможно облечь в зримые формы?
К чему же пытаться совершить невозможное? Повторяю, я не выполняла этого, а всего лишь наметила.
А когда эти ужасные желания достигают пароксизма, когда они достигают такой точки, где, обрушивая все барьеры, устремляются вперед неукротимым потоком, я покрываю сцену туманами так, чтобы каждый, не видя, мог представить развязку с помощью собственного воображения, что, безусловно, превосходит конкретное видение.
После этого взрыва и разрушения, после такого завершения наступает мир.
Три грации олицетворяют собой спокойствие, томность удовлетворенной любовной чувственности. Во сне Тангейзера они то переплетаются, то отделяются друг от друга и поют о любви Зевса.
Они рассказывают о его приключениях, о Европе, с которой он плывет по волнам. Их головы склонились с любовью. Они погружены в желание Леды, влюбленной в белого лебедя. Они приказывают Тангейзеру отдохнуть в объятиях белоснежных рук Венеры.
Неужели необходимо демонстрировать подробное изображение этих видений? Не лучше ли, вглядываясь в подернутое дымкой пространство, увидеть Европу: одной тонкой рукой она обхватила шею огромного быка (она прижимает к себе бога), а другой машет своим спутникам, зовущим ее с берега?
Не предпочтете ли вы, вглядываясь в полумрак, увидеть Леду, наполовину скрытую крыльями лебедя, дрожащую в предвкушении поцелуя?
Возможно, вы ответите: «Да, но для чего вы здесь?» Я просто скажу: «Я могу показать».
С вечера до утра в красном кирпичном храме на холме я посещала все репетиции, ожидая первого представления: «Тангейзер», «Кольцо Нибелунгов», «Парсифаль» – так продолжалось до тех пор, пока я не оказалась в состоянии постоянного опьянения музыкой. Чтобы понять их лучше, я выучила все тексты опер наизусть, так что мой мозг пропитался этими легендами, и все мое существо вибрировало под волны мелодий Вагнера. Я достигла такого состояния, когда окружающий мир стал казаться холодным, мрачным и нереальным, единственной действительностью для меня было то, что происходило в театре. Один день я была белокурой Зегелиндой, лежащей в объятиях своего брата Зигмунда, в то время как взмывалась ввысь и трепетала восхитительная песня весны.
На следующий день я была Брунгильдой, оплакивающей потерянное божество, и снова Кундри, бросающей дикие проклятия под влиянием чар Клингзора. Но наивысшего опыта я достигла, когда мой дух вознесся, весь дрожа, к освященной кровью чаше Грааля. Какое волшебство! Я действительно забыла мудрую голубоглазую Афину и ее храм совершенной красоты на афинском холме. Этот иной храм на Байрейтском холме, от которого исходили волны и вибрации магии, полностью изгладил из моей памяти храм Афины.
Отель «Черный орел» был неудобным и переполненным постояльцами. Однажды, блуждая по садам Эрмитажа, построенного безумным Людвигом Баварским, я обнаружила старый каменный домик изысканной архитектуры. Когда-то он был охотничьим домиком маркграфа. В нем находилась очень большая, прекрасно соразмеренная столовая, старая мраморная лестница вела в романтический сад. Дом был в ужасном состоянии, здесь уже лет двадцать жила большая крестьянская семья. Я предложила им баснословную сумму, чтобы они выехали хотя бы на лето. Затем я наняла маляров и плотников, велела им оштукатурить и выкрасить нежной светло-зеленой краской внутренние стены, а сама помчалась в Берлин и заказала там диван, подушки, глубокие плетеные кресла и книги. И наконец я стала обладательницей «Отдыха Филиппа» – такое название носил охотничий домик. Впоследствии я часто думала о нем как о «Небе Генриха».
В Байрейте я была одна, мама и Элизабет проводили лето в Швейцарии. Реймонд вернулся в свои обожаемые Афины, чтобы продолжить строительство Копаноса. Он часто присылал мне телеграммы такого содержания: «Дело с артезианским колодцем продвигается. Уверен, на следующей неделе появится вода. Пришли денег». Это продолжалось до тех пор, пока общие расходы на Копанос не достигли таких пределов, что они просто потрясли меня.
Страстный, яркий и короткий брак американской танцовщицы Айседоры Дункан и русского поэта Сергея Есенина до сих пор вызывает немало вопросов. Почему двух таких разных людей тянуло друг другу? Как эта роковая любовь повлияла на творчество великого поэта и на его трагическую смерть?Предлагаем читателю заглянуть ввоспоминания, написанные одной из самых смелых и талантливых женщин прошлого века, великой танцовщицы - основательницы свободного танца, женщины, счастье от которой, чуть появившись, тут же ускользало.
Жизнь Айседоры Дункан обещала быть необыкновенной с самого начала. В автобиографии она так говорит о своем рождении: «Характер ребенка определен уже в утробе матери. Перед моим рождением мать переживала трагедию. Она ничего не могла есть, кроме устриц, которые запивала ледяным шампанским. Если меня спрашивают, когда я начала танцевать, я отвечаю – в утробе матери. Возможно, из-за устриц и шампанского».
Айседора Дункан — всемирно известная американская танцовщица, одна из основоположниц танца «модерн», всегда была популярна в России. Здесь она жила в 1921–1924 гг., организовала собственную студию, была замужем за Сергеем Есениным. Несмотря на прижизненную славу, личная жизнь Айседоры Дункан была полна трагических событий. Это описано в ее мемуарах «Танец будущего» и «Моя жизнь».Во второй части книги помещены воспоминания И. И. Шнейдера «Встречи с Есениным», где отражены годы жизни и творчества танцовщицы в нашей стране.Книга адресуется самому широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».