Моя Тора - [22]

– Кто ты? – спросил слепой праведник.

– Я Эйсав, первенец твой, – прошептал Яаков, подражая голосу брата. – Поднимись, пожалуйста, сядь и поешь добычи моей, чтобы благословила меня душа твоя.

– Ты так быстро вернулся? – удивился отец.

– Господь, Бог твой, помог мне, – нашелся лжеэйсав.

– Подойди поближе, я дотронусь до тебя моими зрячими руками, ты ли сын мой Эйсав или нет, – в душу Ицхака закралось сомнение, ибо не в правилах Эйсава было ссылаться на Господа.

С громко стучащим сердцем подошел Яаков вплотную к отцу. Ицхак пощупал его руки, шею и раздумчиво произнес:

– Голос – голос Яакова, а руки – руки Эйсава, – и переспросил: – Ты ли это, сын мой Эйсав?

– Я, отец, – подтвердил тот.

– Подойди еще ближе и поцелуй меня, – не без задней мысли попросил Ицхак, но, уловив знакомый запах одежды охотника, отбросил сомнения и осенил лжеэйсава благословляющей дланью, торжественно произнес:

– Даст тебе Бог небесной росы и туков земли, и хлеба и вина вдоволь. И будут тебе народы служить, и склоняться пред тобою племена. Будешь ты господином над братьями твоими, и склонятся пред тобою сыновья матери твоей. Проклинающий тебя – проклят сам, благословляющий тебя – сам благословен.

Не успел сияющий от счастья Яаков выйти из отцовского шатра, как вернулся с удачной охоты Эйсав. Быстро приготовив кушанье, он вошел к отцу и почтительно сказал:

– Пусть встанет отец мой и поест добычи сына своего, чтобы благословить меня.

– Кто ты? – удивился Ицхак.

– Я сын твой, первенец твой, Эйсав, – бодро отчеканил тот.

– Разве не тебя я благословил прежде? – воскликнул в несказанном ужасе праведник.

– Неужели этот святоша Яаков обошел меня, – догадался Эйсав.

Разгневанный Ицхак уже готов был проклясть похитителя благословения, но вспомнил свои же слова: «Проклинающий тебя – проклят сам» и душа его дрогнула.

– Брат твой пришел и хитростью взял благословение твое, – произнес он чуть слышно.

– Этот пройдоха уже дважды обвел меня вокруг пальца. Сперва первородство откупил за чечевичную похлебку, а теперь и благословение украл, как тать, – разразился воплем Эйсав.

От признания старшего сына, что продал младшему первородство, у Ицхака отлегло от сердца. Теперь он уже спокойно, словно советуясь с обделенным Эйсавом, сказал:

– Вот, властелином поставил я Яакова над тобою и отдал ему в слуги, а тебе что же я сделаю, сын мой?

– Неужели одно благословение только есть у тебя? Благослови меня тоже, отец мой, – разрыдался Эйсав.

– Место, в котором будешь ты жить, будет тучнейшим местом земли, орошаемым свыше небесной росою. И мечом твоим будешь ты жить, и побеждать будешь врагов. Но на брата своего не подымешь ты меч, а служить будешь ему…

Эйсав выскочил из отцовского шатра, горя одним желанием – проучить подлого обманщика Яакова. «Это я-то буду служить этому ничтожеству», – промычал он, и дикой ненавистью закипело сердце, и поклялся Эйсав: «Наступят дни траура по отцу моему, тогда убью Яакова, брата моего».

Угрозы Эйсава в адрес Яакова достигли ушей их матери. Заломив руки, Ривка запричитала: Если старший сын убьет младшего, то я вырву и его, убийцу, из сердца своего. Господи, не дай мне лишиться обоих сыновей в один день.

Ривка металась по двору, лихорадочно искала выход из тупиковой ситуации. И нашла.

– Сын мой, Яаков, – начала она беседу, уединившись с ним в шалаше, – Эйсав тешится намерением убить тебя. Будет лучше, если ты на какое-то время скроешься от глаз его. Беги к Лавану, брату моему, в Харан. Поживешь там несколько лет, пока отвратится гнев Эйсава от тебя. Тогда я пошлю за тобой, вернешься в отчий дом. Собирайся в путь, а я уговорю Ицхака отпустить тебя по доброй воле.

Яаков остался собирать вещи, а Ривка направилась к Ицхаку.

– Опостыла мне жизнь из-за этих жен Эйсава, дочерей язычников, одни склоки да ссоры, – пожаловалась она с порога, – если и Яаков возьмет в жены одну из этих кикимор, я просто не выдержу, умру с горя. Поговорил бы ты с сыном по-мужски, посоветовал поискать жену на моей родине.

Ицхак охотно согласился с доводами жены и велел прислать к нему Яакова.

– Не бери себе жену из дочерей Кнаана, – сказал он, усаживая сына рядом с собой, – сходи лучше в Харан, к брату матери твоей, и возьми себе жену из дочерей Лавана.

На следующий день Яаков покинул отчий кров и с тяжелым сердцем направился в неведомую даль к арамейской родне.

Эйсав узнал о поспешном бегстве брата от своих жён, которые не без ехидства сообщили ему «приятную» новость. Ярость обуяла охотника – зверь ускользал от его мстительной стрелы. Недолго думая, он снарядил вдогонку за братом своего сына Элифаза и строго наказал убить, изничтожить трусливого воришку.

Ловкий наездник Элифаз быстро настиг беглеца. Яаков стал умолять племянника о пощаде, предложил ему все свое добро в обмен на жизнь. Элифаз заколебался – он и дядю жалел, и добром непрочь был поживиться, и отца боялся ослушаться. Яаков воспользовался замешательством мстителя.

– Какая тебе разница, лишить меня добра или жизни, ведь нищий все равно, что мертвый, – сказал он, снимая тюки с верблюда.

Элифаз поскреб в голове и согласился.

Эйсав задал сыну хорошую взбучку пообещав наказать ослушника по всем законам степных охотников.