Моя сумасшедшая - [40]
— Я здесь уже была однажды. С Митей Светличным.
— Хоть убейте, не помню.
— Могу я прийти к вам еще раз, Казимир? В другое время.
— Зачем?
— Мне… Я хотела бы приобрести одну из ваших работ.
— Не по адресу, — отрывисто перебил он. — Этим занимается Марьяна. Зачем вам понадобилась моя мазня?
— Причем тут Марьяна? — смелея, воскликнула Юлия. — Я хочу, чтобы вы сами… выбрали!
Рассеянный взгляд остановился на ее лице. Радужки потемнели. Казимир взял ее руку, поднес к сухим теплым губам — женщина на диване не отрывала глаз от них обоих — и проговорил:
— Что там выбирать? Все ушло. Осталась чепуха. Но вы все равно заглядывайте, Юлия Дмитриевна.
Она радостно улыбнулась, кивнула и пошла к выходу из мастерской, не замечая ничего вокруг…
Юлия неторопливо брела вдоль трамвайных путей к остановке, когда позади вспыхнули фары и дважды квакнул автомобильный гудок. Она обернулась. За рулем серого «опеля» сидел муж. Дверца распахнулась, и Вячеслав Карлович кивком указал на сидение рядом с собой.
Юлия села; улыбка, все еще блуждавшая по ее лицу, растаяла.
В машине Балий угрюмо молчал. Они были в квартале от дома, когда он резко затормозил и притер «опель» к тротуару.
— Что ты творишь, Юлия? У нас с тобой была твердая договоренность: без глупостей. Никакой самодеятельности!
— Прости, Слава, — она едва не впервые назвала мужа по имени. — Не смогла предупредить. Чуть-чуть выпила, но ведь это, кажется, не запрещается?
— Запрещается встречаться со всяким сбродом. Ты понятия не имеешь, кто эти люди!
— Чем они тебе не угодили? — не выдержала она. — Говорю тебе — чистая случайность. Я не смогла отказать.
— Не смогла!.. Вечно тебя тянет к гнилью… Я звонил твоим, и мне сообщили, что ты ушла еще днем… с этим, как его… дьявол…
— Сабруком, — Юлия отодвинулась, искоса разглядывая мужа. — Чего тебе неймется, Вячеслав? Что за злоба тебя душит? Я и так постоянно под замком, тебе этого мало? Скажи: чего ты, в конце концов, от меня хочешь? — Она отвернулась к потному стеклу, с отвращением разглядывая темную площадь.
Запахло нешуточной ссорой. Балий сцепил зубы и откинулся на сиденье, чувствуя, как кожаная обивка холодит безволосую макушку. Нужно совладать с собой, иначе потом придется жалеть, что не сдержался. Он знал: Юлия может надолго запереться в своей комнате или сбежать к родителям. Придется упрашивать, унижаться, пока не оттает. Сам он не прощал никому, ей одной. Да и повода как бы не было — информатор докладывал: вела себя сдержанно, в дискуссии не вступала, разговоров по существу политического момента не поддерживала. Пара слов о живописи с неким Сохвиндером, который по их картотекам не значится. Потом зачем-то слонялась среди этой подозрительной компании, пока он битых два часа дожидался в машине.
Придется действовать по-другому, — уже успокаиваясь, решил он. Вызвать с утра Ягодного, заново проинструктировать. Ни шагу без контроля…
— Юля, — Вячеслав Карлович бережно коснулся ее плеча. — Я волновался. Ты должна понять.
— Извини… — сухо обронила она.
— В моем положении, — он слегка напрягся, не позволяя голосу стать слишком мягким, — и я, и моя семья должны быть вне подозрений. — Юлия вздрогнула под его тяжелеющей рукой. — Ни малейшей зацепки.
— У тебя, Вячеслав, сердце никогда не болело? — спросила она. — Хотя бы слегка?
— Я тебя не понимаю, — насупился Вячеслав Карлович. — Не отворачивайся, Юлия, смотри сюда! Что ты имеешь в виду?
— Ничего, — она повернулась к мужу, одновременно выскользнув из-под его руки. — Забудь. Я, кажется, извинилась. Постараюсь впредь тебя не огорчать…
Сговорившись с Софьей, что отправится погулять с племянником, пока сестра сбегает по своим делам, Юлия явилась к родителям в полдень. В знак очередного примирения на сегодня ей досталась машина мужа — до самого вечера. Но не успела она переступить порог, как Анна Петровна прибежала с известием, что звонила Олеся Клименко и просила немедленно с ней связаться.
Юлия была взвинчена утренней стычкой с мужем и огорчена тем, что отцу становится все хуже и хуже. Однако сразу же набрала номер, обрадовалась голосу Олеси, и сказала, чтоб ждала, — она придет.
Муж сосредоточенно собирался на службу, и уже в прихожей, провожая, Юлия неосторожно обмолвилась о Сабруке. Вячеслав Карлович тут же возвысил голос. Из кухни в испуге выглянула домработница и мгновенно скрылась. «Плевать мне на эту вашу пьесу, — орал муж, багровея и напрягаясь так, что его шея становилась похожа на связку шнурков. — Пусть она трижды гениальная, но в ЦК есть компетентные товарищи, и они в этих делах разбираются не хуже нас с тобой. И если из театра поступают сигналы на твоего гения, что я могу поделать?» — «Не реагировать на эту чушь! Ты же сам знаешь, кто это пишет, — не сдержалась Юлия. — И перестать хватать людей, не доводить их до безумия, до самоубийства! Скоро здесь вообще никого не останется, кроме…» — «Договаривай! — рявкнул он. — Ты кого, собственно, имеешь в виду? Ты понимаешь, что несешь, Юлия? Раз и навсегда прекрати совать нос в дела, в которых ни бельмеса не смыслишь. У меня должен быть надежный тыл, а я тут без конца веду с тобой… дискуссии, — уже остывая, проговорил он. — Не суетись. Не тронут пока твоего дружка. Если, конечно, сам на рожон не полезет…»
Это — история полунищей молоденькой танцовщицы, решившейся вступить в жестокий «брак-договор», условия которого были по меньшей мере странными. Это — история ошибок, становящихся преступлениями, и преступлений, совершенных по ошибке…Это — история женщины, которая хотела немногого — быть любимой, быть счастливой. Вот только… что такое любовь и что такое счастье? И главное, насколько тяжким будет путь к ним?..
Серия идентичных преступлений, жестоких, словно бы подчиненных какой-то странной, дикой логике, потрясла город. Расследование зашло в тупик — убийца точно смеялся над следователем и легко, как опытный хищник, уходил безнаказанным вновь и вновь. К поискам маньяка подключились уже самые опытные следователи. Но похоже, как его найти, понемногу начинает догадываться только один человек — юноша-студент, проходящий практику в прокуратуре Он знает: чтобы поймать убийцу, его надо понять…
Новая книга Андрея и Светланы Климовых написана в жанре арт-детектива. И когда переворачиваешь последнюю страницу, первое, что приходит на ум, это «решетка Декарта» — старинное изобретение для чтения тайнописи. Вертикали времен и горизонтали событий и судеб людей искусства, от позднего Средневековья до наших дней, сплетаются в загадочный узор, сквозь который проступают полустертые знаки давних и новых трагедий. Ничто не исчезает в прошлом бесследно и бесповоротно, и только время открывает глубину и подлинный смысл событий, на первый взгляд ничем между собой не связанных.
Повесть "Генерал, рожденный революцией" рассказывает читателю об Александре Федоровиче Мясникове (Мясникяне), руководителе минских большевиков в дни Октябрьской революции, способности которого раскрылись с особенной силой и яркостью в обстановке революционной бури.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
Одна из повестей («Заложники»), вошедшая в новую книгу литовского прозаика Альгирдаса Поцюса, — историческая. В ней воссоздаются события конца XIV — начала XV веков, когда Западная Литва оказалась во власти ордена крестоносцев. В двух других повестях и рассказах осмысливаются проблемы послевоенной Литвы, сложной, неспокойной, а также литовской деревни 70-х годов.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
«А насчет работы мне все равно. Скажут прийти – я приду. Раз говорят – значит, надо. Могу в ночную прийти, могу днем. Нас так воспитали. Партия сказала – надо, комсомол ответил – есть. А как еще? Иначе бы меня уже давно на пенсию турнули.А так им всегда кто-нибудь нужен. Кому все равно, когда приходить. Но мне, по правде, не все равно. По ночам стало тяжеловато.Просто так будет лучше…».
«Человек не должен забивать себе голову всякой ерундой. Моя жена мне это без конца повторяет. Зовут Ленка, возраст – 34, глаза карие, любит эклеры, итальянскую сборную по футболу и деньги. Ни разу мне не изменяла. Во всяком случае, не говорила об этом. Кто его знает, о чем они там молчат. Я бы ее убил сразу на месте. Но так, вообще, нормально вроде живем. Иногда прикольно даже бывает. В деньги верит, как в Бога. Не забивай, говорит, себе голову всякой ерундой. Интересно, чем ее тогда забивать?..».
«Вся водка в холодильник не поместилась. Сначала пробовал ее ставить, потом укладывал одну на одну. Бутылки лежали внутри, как прозрачные рыбы. Затаились и перестали позвякивать. Но штук десять все еще оставалось. Давно надо было сказать матери, чтобы забрала этот холодильник себе. Издевательство надо мной и над соседским мальчишкой. Каждый раз плачет за стенкой, когда этот урод ночью врубается на полную мощь. И водка моя никогда в него вся не входит. Маленький, блин…».
«Сегодня проснулся оттого, что за стеной играли на фортепиано. Там живет старушка, которая дает уроки. Играли дерьмово, но мне понравилось. Решил научиться. Завтра начну. Теннисом заниматься больше не буду…».