Моя судьба - [12]
— Пожизненное, по законодательству страны, где состоялся суд, — это шестнадцать лет! — сказал ей Чертков.
— О, как это мило! — воскликнула женщина. — Всего шестнадцать лет!
— Но на вас сейчас висит двадцатка! С вами все это уже обсуждали. Не вижу смысла тратить на это время! К тому же есть определенная уверенность, что дело будет пересмотрено.
— Разумеется! Простите, ради бога! Я все забываю, что это я такая счастливая!
После каждой своей реплики заключенная прихлебывала неаппетитно пахнущий суп.
— Да, а если меня будут содержать по европейским, как вы сказали только что, нормам, могу ли я рассчитывать на улучшение качества питания и медицинского обслуживания?
— Рассчитывать можешь! — мрачно ответила ей прокурорша.
По лицу заключенной вновь пробежала тень. Она наверняка хорошо знала эту жутковатую даму в форме и не любила ее.
— Разумеется, — спокойно проговорил Игорь Борисович. — Все наши договоренности будут соблюдаться. При этом еще раз напоминаю, что есть большой шанс на успех пересмотра дела. Будем надеяться, что в результате этого пересмотра срок будет сильно сокращен. Если вы будете вести себя разумно и в соответствии с нашими договоренностями, то…
— Смогу, может быть, выйти на свободу еще до наступления климакса? Я правильно вас поняла?
— Климакс тебе, скорее всего, не светит с твоей печенкой — сама знаешь! — прокурорша, очевидно, лично недолюбливала нашу собеседницу и не прекращала встревать в разговор.
Чертков повернулся в сторону назойливой дамы с чрезвычайно мрачным выражением на лице — той явно стоило заткнуться. Заключенная, наоборот, доела свой обед и взглянула на Черткова с ангельской улыбкой. Игорь Борисович залез во внутренний карман своего пиджака и извлек из него несколько листков бумаги.
— У нас к вам еще несколько вопросов.
Заключенная внимательно смотрела на нас с ним, крутя в руках пустую миску. Она продолжала улыбаться, но при этом было очевидно, как она устала и напряжена. Я была совершенно уверена, что источником напряженности являются выступления следовательницы из прокуратуры.
— Я внимательно слушаю и постараюсь дать несколько ответов на ваши несколько вопросов! — ответила заключенная.
— Нам важно узнать кое-что о татуировках на вашем теле, хорошо?
Женщина молчала. Очевидно, тема ей не понравилась.
— Здесь все сфотографировано и описано. — Игорь Борисович вынул два листка из своей пачки. — На левой груди у вас имеется портрет одного мужчины, а на правой — другого. Эти татуировки что-то обозначают? Это портретные изображения каких-то конкретных лиц или…
— Изображения конкретных лиц!
Она дернула себя скованными руками за ворот, и несколько пластмассовых пуговиц запрыгало по столу. Наружу вывалилась роскошная грудь, немного больше моей, смуглая и упругая. Она, наверное, в отличие от меня никогда не выкармливала своим молоком ребенка. Игорь Борисович никак не отреагировал на спонтанный стриптиз, а вот дамы напряглись. Но заключенная пока еще не потеряла полностью самообладания и продолжала улыбаться, но милой эта улыбка уже не была.
— Слева у меня товарищ Луис Корвалан, некогда генеральный секретарь ЦК Чилийской компартии, мой родственник, кстати…
— Знаю, что родственник! — кивнул Игорь Борисович. — Только на груди он тебе на хрена? Этот горбоносый уже лет двадцать никого не возбуждает!
Замечание было проигнорировано.
— А на правой груди, — продолжала заключенная, — генерал Аугусто Пиночет! Ведь мир наш — это единство и борьба противоположностей! Не так ли?
«Она все-таки сумасшедшая!» — подумала я, с сожалением глядя на роскошные сиськи, испохабленные колотыми рисунками.
— Так, конечно, так! — отозвался Игорь Борисович. — Запишите, пожалуйста, даты, когда это все было наколото. Примерно, разумеется.
— Зачем вы это сделали? — все-таки не удержалась я.
— Дура была молодая! Выпендриться хотела! Ни у кого такой херни нет, а у меня — есть! — Она черкнула что-то на листе бумаги и протянула его Черткову.
— Хорошо, проверим. И теперь вот еще. Трусы можете не снимать — на пояснице у вас букет роз и надпись «Congratulations» — что это значит?
— «Congratulations» — это по-английски «поздравления». В данном случае обозначает просто «поздравляю».
— И к чему это «поздравляю» относится? — продолжал любопытствовать Чертков.
Заключенной, очевидно, все окончательно надоело, и, подавшись всем телом вперед, она произнесла:
— Это сюрприз — поздравление мужчине, который будет иметь счастье это прочитать. Я же не всем даю! — Она посмотрела исподлобья на следовательницу. — Так что его будет с чем поздравить! Хотя после того, как меня осчастливили гепатитом С, приходится проявлять благородную осторожность.
Гепатит С! Несчастная! Немногим лучше СПИДа! Теперь наконец я хоть что-то поняла!
— Потерпи! Может, выйдешь когда-нибудь, авось тебя с голодухи кто-нибудь через гондон и трахнет! — хохотнула ненавистная уже и мне следовательница прокуратуры.
— Все! — прорвало заключенную. — Достала! С-с-ука!
Я не успела глазом моргнуть, как наша собеседница с удивительной силой и ловкостью метнула металлическую миску двумя закованными в браслеты руками. Броска не ожидал никто. Попадание получилось исключительно точным — кровь из разбитого носа прокурорши залила китель. Ретивая блюстительница закона прижала обе ладони к лицу и зашаталась. Теперь я поняла, зачем на руки такой милой и обходительной женщине перед встречей надели наручники. Влетевшие в камеру люди мгновенно схватили метательницу и выволокли ее из камеры. Потом вышли в коридор и мы с Игорем Чертковым.
Женщина, которая жестче иного мужчины.Женщина, которая сильнее иного мужчины.Женщина, которая держит удар так, как и не снилось иному мужчине.И все равно она — женщина.И все равно для нее главное — любовь.Ради этой любви она может быть мягкой, слабой, беззащитной.Но горе тому, кто посягнет на ее счастье.
Аня всегда старалась смешаться с толпой. Этому учила ее мама. Она заставила девочку разувериться в собственной красоте и уме. Она разрушила ее единственную любовь. Может быть, пришло время для Ани пересмотреть свою жизнь? Но найдутся ли у нее силы разорвать порочный круг?
Как просто быть такой, как все, – просто плыть по течению и ни о чем не думать.Как ужасно быть такой, как все, – смешаться с толпой и ничем не выделяться.Она не похожа ни на кого – дочь русского летчика и красавицы эфиопки.В ее жизни встречались настоящие мужчины – не потому ли она столь женственна?Судьба никогда не баловала ее – не потому ли у нее мужской характер?Она умеет защищаться и защищать – даже когда исход, казалось бы, предрешен.
Что можно хотеть от женщины, которая решила выйти замуж? Да еще к середине ночи? Да еще не за тебя?Что можно хотеть от другой женщины, которая выступает на театральной сцене? Да еще когда ты сам сидишь в зрительном зале? Да еще во время спектакля?Что можно хотеть от третьей женщины, которую встретил в вечернем клубе? Ну, это понятно! А вот что можно хотеть от мужчины, встреченном в том же вечернем клубе? Вот это – непонятно совсем!А что они все могут хотеть от тебя?
«Старость шакала» – повесть, впервые опубликованная в литературном журнале «Волга». Герой повести, пожилой «щипач», выходит из тюрьмы на переломе эпох, когда прежний мир (и воровской в том числе) рухнул, а новый мир жесток и чужд даже для карманного вора. В повести «Посвящается Пэт», вошедшей в лонг-листы двух престижных литературных премий – «Национального бестселлера» и «Русской премии», прослеживается простая и в то же время беспощадная мысль о том, что этот мир – не место для размеренной и предсказуемой жизни.
История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Полищук вошел в лонг-лист премии «Дебют» 2011 года в номинации «малая проза» за подборку рассказов «Кольцевая ссылка».
"Запах ночи" - полный вариант рассказа "Весна в Париже", построенный по схеме PiP - "Picture in Picture". Внутренняя картинка - это The Dark Side of the Moon этого Rock- story.Вкус свободы стоит недешево. Все настоящее в этой жизни стоит дорого. Только не за все можно заплатить Visa Platinum. За некоторые вещи нужно платить кусочками своей души.Выбирая одно, ты всегда отказываешься от чего-нибудь другого и уже никогда не узнаешь: может это другое оказалось бы лучше.