Моя собачья жизнь - [37]

«Ой!» – сказал я и сделал шаг назад. Я очутился в ловушке.

«Будь доброй собачкой, и мы сделаем вид, что ничего не случилось».

Я оглянулся на Брэда, который с интересом смотрел на нас обоих.

«Упс», – произнес он.

Даже если Шреддер и заглотил свой завтрак, вкуса к насилию, сквернословию и кровопусканию он явно не потерял – судя по тому, как он рванулся ко мне из дома. Он несся ко мне полным ходом, склонив голову, как разъяренный бык.

«Мне пора!» – я развернулся и пустился наутек, так быстро, как могли нести меня мои лапы, но, к несчастью, недостаточно быстро. Мой прыжок не получился таким же изящным, как в прошлый раз. Я попытался уцепиться передними лапами за забор, но все-таки сорвался и судорожно стал готовиться ко второй попытке. Тут даже Брэд встревожился.

«Скорее, Пузик, – закричал он, поворачиваясь на заборе. – Выбирайся оттуда».

Шреддер бежал через сад, разрывая воздух проклятиями и угрозами в мой адрес. Я не хотел на своей шкуре убедиться в том, что это не шутки, и вновь кинулся к забору. На этот раз я зацепился передними лапами, но никак не мог поставить на забор задние. На шум выбежали из домика морские свинки. Смиджит пронзительно завизжала, приказывая им отвлекать пса через дырки в заборе.

«Жизнь Пузика в опасности!» – выкрикнула она, когда бульдог подпрыгнул, стараясь ухватить меня за хвост. Ему удалось вырвать из него лишь клок шерсти, но этого оказалось достаточно, чтобы я сделал последнее усилие. Заскулив, я подтянулся и перелетел на нашу сторону сада.

«Ты ранен? – Брэд спрыгнул ко мне с забора. Он казался очень испуганным. – Скажи что-нибудь, Пузик! Что-нибудь! Дай знать, что ты не умер!»

«Я запыхался», – прохрипел я. Шреддер по ту сторону забора рычал и брызгал слюной от бешенства.

«Это была шутка, которая далеко зашла», – сделал вывод Брэд.

Я поднялся на лапы и потряс головой.

«Я хотел тебя попугать, – добавил он, повесив голову. – Я видел, что дверь открыта, но не думал, что Шреддер может так быстро бегать».

«Он мог убить Пузика! – сердито закричала на кота Смиджит, прижавшись к решетке своего загона. – Как ты мог такое сделать? И зачем?»

«Прости меня, – повернулся он. – Я просто позавидовал тому, чего ты достиг, Пузик. Но ты не заслужил такого испытания. Когда я увидел, что с тобой может случиться, я понял, что поступаю ужасно».

«Со мной все нормально, – сказал я и выгнул спину, чтобы рассмотреть хвост. – Все уже позади».

Брэд пристально взглянул на меня.

«Ты предлагал начать все сначала, – сказал он и прочистил горло, как будто проглотил комок шерсти. – Я не против».

Звук открывающейся задней двери был встречен писком и визгом из загона свинок. Пенни собиралась кормить их завтраком, чтобы потом везти нас на машине в центр аджилити. Брэд не желал попадаться ей, но перед тем как он улизнул, я успел встретиться с ним глазами.

«Я доказал тебе, что смогу перепрыгнуть через забор», – подмигнул я ему и отправился на поиски Эшли.

21

Если и есть черта характера, которая сослужила нам, псам, дурную славу больше, чем какая-либо другая, так это наша преданность. Мы отдаем все или ничего, и если вы заслужили ее, то можете говорить нам что угодно, и мы ни за что не подвергнем ваши слова сомнению. Если Эшли говорит, что выйдет через пять минут и не выходит уже больше часа, я не буду сердито лаять у двери или указывать ей на часы. Когда она наконец появится, я выражу ей свое восхищение! Разве другие животные способны на это! Особенно коты…

Как другие собаки, я сомневался, что на Брэда снизошло озарение. Оби и Инди говоря, что коты – близкие родственники леопардов, но каждый знает, что пятна с их шкуры не отмыть. Однако, как и моя мама, я готов был дать Брэду этот шанс. К моему радостному удивлению, кот предложил провести со мной дополнительные тренировки для подготовки к полуфиналу, пообещав обучить секретам кошачьей акробатики.

«Главное в ней равновесие и устойчивость, – поведал он мне. – Вот почему мы так уверены в себе. Ты должен верить в себя, Пузик. Не просто совершать движения. Контролировать их!»

Красавчик Брэд оказался суровым тренером. Он заставил меня несколько раз пройти вдоль забора. Шреддер скрежетал и щелкал зубами с одной стороны, морские свинки шумно подбадривали с другой. Я обнаружил, что, когда я игнорирую обе стороны и высоко поднимаю хвост, мне удается одним скачком перемахнуть через забор. Когда я использовал эту технику на репетиции с Эшли, даже она заметила качественные изменения.

«Пузик прыгает с такой грацией, – поделилась она с Пенни. – Не понимаю, где он этому научился».

Я не обиделся на их предположение о том, что это не врожденная моя способность, потому что, по правде, так оно и было.

Естественно, Красавчик Брэд принял похвалу на свой счет, но я не имел ничего против. Вместе с бешеным псом и морскими свинками он вел меня вперед, но такими путями, что вряд ли пришли бы в голову мне самому или Эшли. И когда пришло время нам отправляться в Лондон, второй раз выступать перед судьями, я был подготовлен наилучшим образом. На этот раз я не нервничал, как на первом туре, и с нетерпением ждал нашего выхода на сцену. «Выглядишь отлично, – сказал мне Брэд перед нашим отъездом. – На сцене включи своего внутреннего кота на ночной охоте, и ты всех поразишь».