Моя собачья жизнь - [38]

Пенни, Эшли и бабушка загружали сумки в такси. У Эшли снова был потрясающий наряд – на этот раз серебристый костюм старлетки. Я ждал у ворот в компании остальных псов, а рыжий кот расположился на крыше деревянного сарая и глядел на все свысока.

«Пузик – пес, – напомнил ему Оби. – У него нет внутреннего кота».

«А если бы был, – добавила Инди, – что бы творилось в доме!»

Я взглянул на Брэда и фыркнул.

«Брэд меня научил парочке приемов, – объяснил я собакам. – Но меня не интересуют ни грызуны, ни поиск местечка потеплее, когда отключают батареи».

«Нет ничего дурного в капельке здорового эгоизма, – отозвался сверху кот, обращаясь к нам как будто с церковной кафедры. – Удачи, Пузик. Жду известий о твоих успехах».

От удивления я поднял уши.

«Полуфинал пойдет в прямом эфире сегодня вечером, – напомнил я. – Ты что, не будешь смотреть его вместе со всеми?»

«Как получится, – Красавчик Брэд откинул голову назад. – Посмотрим, кто сможет прийти. И потом надо будет посмотреть, что показывают по другой программе».

Я взглянул на бордер-колли, будто они могли помочь мне понять, шутит он или серьезно. Вот так всегда с котами. Никогда не поймешь, когда они тебя разыгрывают.

Звук мотора сообщил мне, что мы готовы ехать.

«Пожелай нам удачи», – попросил я маму, хотя я знал, что ей необязательно делать это вслух. Она поддерживала меня с самого начала так же, как Оби с Инди.

«Можешь положиться на нас, – сказала Инди. – Мы болеем за тебя».

«Даже если Брэд снова приведет свой мальчишник, – вставил Оби, – мы прервем вечеринку, когда вы будете выступать».

Мама заверила меня со всей ответственностью, что драконов в Лондоне нет. Видимо, их давным-давно вытеснили голуби.

Одно упоминание об этих птицах напомнило мне, как когда-то я ушел из дома и бродил бесцельно по улицам, но я не дал этому воспоминанию испортить мой день. Всю дорогу я был совершенно спокоен и невозмутим, по крайней мере, до того момента, как мы въехали в Лондон.

Как только мы съехали с шоссе, Эшли опустила заднее стекло, чтобы я мог глотнуть свежего воздуха. Я высунул голову в окно, и ветер обдувал мне морду. Я лаял от восхищения, когда мы проезжали мимо здания парламента и Вестминстерского аббатства. И да, я признаю: я действительно пытался ухватить зубами проезжавшие мимо двухэтажные автобусы, но Пенни быстро прекратила эту забаву. Мы здесь были не для того, чтобы мешать движению транспорта.

Что же касается голубей, их оказалось так много, что я не ожидал. Не удивляюсь, что им удалось победить драконов; на многих из них я видел следы боевых ранений. Эти ребята были круче, чем та стайка, которая пыталась ограбить меня. У некоторых из них был такой вид, как будто под крылом они прячут небольшую бейсбольную биту. Я не преминул облаять их, ведь нам они были не страшны, потому что мы почти добрались до места назначения. Там через несколько часов наша судьба должна была решиться так или иначе.

Если размер стадиона, где проходил кастинг, удивил меня, то при виде этого помещения у меня просто захватило дух. Оно было огромное, и перед ним стояли толпы народа. Но что удивительнее всего, некоторые знали мое имя, и особенно фотографы.

«Пузик, пожалуйста, сюда! Эшли, Пузик…»

Я прыгнул Эшли на руки, чтобы нас сфотографировали, но потом Пенни нас заторопила. На этот раз фойе совсем не напоминало переполненную зону контроля в аэропорту. Кандидатам не нужно было ждать здесь, ведь в полуфинале их было не так много. Один из ассистентов режиссера сразу провел нас в гримерку.

«Прямо не верится, – прошептала Эшли. – Настоящий шоу-бизнес!»

Мне было интересно, что же такое гримерка. По дороге Эшли и Пенни шутили насчет винограда и коробочек «Смартиз», из которых, должно быть, вынуты все красные конфетки. Я надеялся на миску с простой водой. Когда мы выходим на сцену, я должен ощущать один лишь запах: аромат кусочка сэндвича с ветчиной, который Эшли так ловко прячет в руке. Но оказалось, что у нас нет времени на то, чтобы как следует расположиться. Я успел только обнюхать углы, как явилась гримерша.

«Итак, кто первый?» – спросила она, переводя взгляд с Эшли на меня.

«Эй, собакам не нужен грим», – тихонечко заметил я, но Пенни засмеялась так громко, что никто не услышал моих слов. Но все равно я не собирался появляться на экране нарумяненный, с накрашенным ртом и подведенными глазами, поэтому я спрятался за Эшли, чтобы это поняли все.

Через полчаса мы были готовы к репетиции. На этот раз мы оказались на сцене не одни. У нас была подтанцовка и световое шоу, которое просто ослепило меня. Я наблюдал, как репетируют другие участники, и казался себе единственным здесь непрофессионалом. Я до сих пор не понимаю, как те твердо стоящие на задних ногах люди умудряются попадать в цель, даже не имея перед носом сэндвича с ветчиной!

Все это произвело на меня большое впечатление, но я не тушевался. Было очень странно выступать перед пустым амфитеатром. Кто-то из режиссерской команды останавливался, чтобы посмотреть номер, раздавались одиночные аплодисменты, но мне не казалось, что мы их заслужили. Каждый раз, когда я вставал на задние лапы, я чувствовал, что они слегка дрожат. Это меня очень расстраивало, потому что я видел, что Эшли просто живет этим выступлением, и мне не хотелось подводить ее. Лучшее, что может сделать собака, когда у нее что-то идет не так, – это лечь спать.