Моя скандальная няня - [106]

— Нет, нет, нет! Сейчас же раскатайте. Это слишком модно; в семидесятых так не носили.

Дети и я должны были принимать участие в массовке, просто еще четыре человека в группе, наблюдающей за кукольным театром. Вовсе не роль со словами. Ладно, это еще не вся правда. Предполагалось, что мы все должны кричать: «Мы хотим клоуна! Мы хотим клоуна!» Меня при этом не оставляла мысль, что в этом наряде клоуном как раз была я.

К счастью, перед камерой мы провели не так уж много времени — не больше часа, — а Максу все это наскучило уже через десять минут, и остальные сорок минут я умоляла его посидеть спокойно еще хоть чуть-чуть.

Из Сан-Франциско мы улетали на самолете, принадлежащем кинокомпании. Я уже и забыла, как это здорово: никакого запихивания ручной клади в багажные отсеки над головой, никаких протискивающихся мимо пассажиров, пробирающихся к своим креслам, никаких очередей в туалет. Блаженство!

А потом мы приземлились на Гавайях. Еще большее блаженство.

«Мауна-Лани-Бэй» — нечто сногсшибательное. Я никогда еще не видела такого прекрасного отеля. Я живу в главном корпусе, в огромном номере с балконом, мини-баром с запасом шоколадок «Баттерфингерс» и телевизором. Pea, Дени и дети — в отдельном доме с бассейном, всего в нескольких шагах от меня.

Пляжи потрясающие, погода отличная. Первым делом я отправилась покупать себе новый купальный костюм. Вернувшись, обнаружила в номере цветы. Розы. Двенадцать штук. Ух! Вот так сюрприз! Я скучаю по нему больше, чем ожидала. Я действительно люблю его. Проснувшись однажды утром, я поняла, что ужасно хочу поговорить с ним. И позвонила ему. Я хотела поговорить только минутку, но, как оказалось, «провисела на телефоне» полчаса. Я не поверила своим глазам, когда взглянула на часы. Мне очень тут нравится, но не могу дождаться, когда увижусь с ним снова.

А ни свет ни заря позвонила мама. Всего лишь узнать, как проходит моя поездка. Но все говорила и говорила! В программе «Богатые и знаменитые» она видела мой отель. Она хотела знать, много ли вокруг меня известных людей и есть ли у меня собственный слуга и бассейн. И приносят ли «Маргариту» прямо на пляж? «Да, мамочка, да, все это есть, только не забыла ли ты про наш часовой пояс? Здесь сейчас три часа ночи!» На что она воскликнула: «Ой! Извини, милая. Позвоню позже».

Настало время уезжать. Я пришла помочь Pea упаковать вещи. Дени сидел за огромным мраморным столом в столовой, с бумагами в руках. «Хорошо. Понятно. Угу». Мужчина, служащий отеля, стоял позади него, ожидая, пока он проверит счет. Взглянув в листок, я увидела еще двадцать пять страниц расходов. Отыскала глазами счет за мою комнату. На верхней странице значилось: «Страница 1 из 8». Итоговая сумма в правом нижнем углу была такая, что я и по сей день с большой неловкостью вспоминаю ее. Я увидела слова «прокат кинофильмов» и поняла, что все те фильмы, которые я смотрела по телевизору или недосмотрела, заснув на середине, были отнюдь не бесплатными. Откуда же мне было знать, что они будут включены в счет? Следовало бы давать ясное предупреждение на канале информации! Я почувствовала себя идиоткой.

Потом я вспомнила свой телефонный разговор с Уэсом и многочисленные «заходы» в славный бар. Оглядываясь назад, могу держать пари, что шоколадки «Баттерфингерс» были самой дорогой строкой в отчете! Я стояла там, рядом с Дени, и чувствовала себя глупее некуда.

Я ожидала, что он вот-вот скажет мне что-нибудь, но нет. Он расплатился со служащим и дал ему щедрые чаевые. Я же по-прежнему чувствовала себя виноватой. И подошла к столу.

— Дени, прости меня. Я не знала… всего этого.

— «Всего этого» чего? — спросил он. — Не беспокойся из-за «всего этого». Мы рады, что ты была с нами.

Меня долго мучило чувство вины. Но теперь, когда я думаю об этом, то вижу, что отношение к финансам, усвоенное у Овитцев, отплатило мне той же монетой. Там я была бы тотчас же привлечена к ответу и четвертована на моем старом кабриолете. Но только не здесь. Я не могла поверить, насколько щедрыми были Де Вито. Расходы по счетам вместе со стоимостью моего номера составили вместе столько же, сколько оплата одного семестра в колледже, и все же Дени и глазом не моргнул. Кажется, он действительно считал, что я этого достойна.

Может быть.

Я с нетерпением ждала выхода на экраны фильма Дени, в котором мне посчастливилось принять участие. Столько времени провести в Голливуде — и вот я попала на серебряный экран! Так или приблизительно так я думала. Однако мое ржаво-коричневое великолепие, должно быть, не произвело впечатления на редактора фильма. Затаив дыхание, в течение всего двухчасового фильма я ждала своего появления в кадре, но те, с нашим участием, были полностью вырезаны.

Я восприняла это как знак того, что Голливуд наконец дал мне пинка…

Эпилог

Уверена: в моей душе не было бы такой гармонии, если бы у меня не было моей работы и если бы я не была матерью. Долгое время я жила с мыслью, что буду отдавать себя только работе.

Сьюзен Сэрэндон[112]

Учитывая, что все описанное имело место в мировой столице кино, наверное, неудивительно, что моя история на этом не заканчивается. Слишком много недосказанного. Поэтому огни заключительной сцены гаснут лишь два года спустя.