Моя сестрица — серийная убийца - [26]

Мухтара не разглядеть: вокруг его койки собрались родственники. Его жена, стройная фигура которой отложилась у меня в памяти, и высокий мужчина, вероятно, его брат, стоят спиной ко мне. Они не соприкасаются, но, кажется, какая-то сила тянет их тела друг к другу. Наверное, они слишком часто друг друга утешали.

Лицом к двери, а теперь и ко мне, стоят дети Мухтара. Двое сыновей точно по струнке вытянулись, один беззвучно плачет, дочь держит на руках младенца, наклонив девочку так, чтобы отец мог ее рассмотреть. Именно этот жест вынуждает меня признать реальность: Мухтар в сознании, он вернулся в мир живых.

Я делаю шаг назад — зачем мешать семейному сборищу? — но тут слышу его голос.

— Она красавица.

Голос Мухтара я прежде не слышала. Он был уже в коме, когда я впервые его увидела. Почему-то мне представлялось, что голос у него низкий, бархатный; на деле после многомесячного молчания Мухтар говорит фальцетом и очень тихо, почти шепотом. Повернувшись к двери, я налетаю на Тейда.

— Опа! — восклицает он, отшатывается, но равновесие удерживает.

— Привет, — рассеянно говорю я, мыслями оставшись в палате Мухтара. Тейд смотрит мне через плечо на группу родственников.

— Так мистер Мухтар проснулся?

— Да, это здорово, — отвечаю я слабым голосом.

— А все благодаря тебе.

— Что-что?

— Ты о нем заботилась. Без внимания, без должного ухода Мухтар не оставался никогда.

— Он этого не знает.

— Может, и нет, только никому неизвестно, на какой стимул отреагирует его мозг.

— Да, пожалуй.

— Кстати, поздравляю!

— Спасибо! — Я мешкаю, но Тейд не вспоминает, что обещал отметить со мной мою новую должность.

Шаг в сторону, и я ухожу прочь по коридору.

Возвращаясь к столу регистратора, я слышу крик. Ожидающие в приемном покое удивленно оборачиваются, мы с Йинкой бежим на звук. Доносится он из палаты 105. Йинка распахивает дверь, и мы влетаем за порог. Ассиби и Джимпе дерутся! Джимпе схватила Ассиби за шею, Ассиби вцепилась Джимпе в грудь. Увидев нас, обе замирают. Йинка начинает хохотать.

— Боже! — восклицает она, когда смеяться не остается сил.

— Спасибо, Йинка, — с нажимом говорю я, но она стоит и лыбится. — Спасибо! — повторяю я, меньше всего желая, чтобы Йинка подливала масло в и без того бушующий огонь.

— Что?

— Дальше я сама справлюсь.

На миг кажется, что Йинка заартачится, но она пожимает плечами.

— Ладно, — бурчит она, бросает еще один взгляд на драчуний, ухмыляется и выбегает из палаты.

— Теперь ты вставай сюда, а ты сюда. — Я развожу Ассиби и Джимпе подальше друг от друга и напоминаю, что это больница, а не придорожный бар. — Вас обеих следует уволить.

— Нет, мэм!

— Пожалуйста, мэм!

— Тогда объясните, что за веская причина спровоцировала драку?

Обе молчат.

— Я жду!

— Это Джимпе виновата! Она бойфренда у меня отбивает.

— Что?

— Мохаммед не твой бойфренд!

Мохаммед? Она серьезно? Зря я не оставила Йинку ситуацию разруливать. Теперь мне кажется, она догадалась, в чем дело.

Мохаммед, нерадивый санитар сомнительной чистоплотности, ухитрился влюбить в себя этих двух женщин и спровоцировал драму в стенах больницы. Его и нужно уволить. Я скучать точно не буду.

— Чей бойфренд Мохаммед, меня не интересует. Хотите — игнорируйте друг друга, хотите — домá друг другу сжигайте, но в этой больнице вы будете вести себя профессионально, не то работы лишитесь. Вам ясно?

Драчуньи бормочут что-то вроде «сучка, мегера одинокая!».

— Вам ясно?

— Да, мэм.

— Отлично! Теперь, пожалуйста, возвращайтесь к работе.

Когда я снова подхожу к столу регистратора, Йинка сидит, откинувшись на спинку стула, глаза закрыты, рот открыт.

— Йинка! — Я хлопаю планшетом по крышке стола — Йинка резко просыпается. — Еще раз увижу тебя спящей — напишу жалобу.

— С каких пор ты старшая медсестра?

— Вообще-то ее сегодня утром назначили, — шепчет Бунми.

— Что?!

— Сегодня в конце дня будет собрание на эту тему, — добавляю я.

Йинка молчит.

Игра

Идет дождь, целый ливень, от которого ломаются зонты и промокают насквозь плащи. Мы сидим дома. Мы — это Айюла, Тейд и я. Мне общаться с ними не хочется, но Айюла перехватывает меня на пороге гостиной.

— Давайте сыграем в игру!

Мы с Тейдом вздыхаем.

— Я пас, — объявляю я.

— Давай сыграем вдвоем, — предлагает Айюле Тейд, раня меня прямо в сердце, но я терплю.

— Для этой игры нужны минимум трое. Так что или играем мы все, или ничего не выйдет.

— Можно в шашки сыграть или в шахматы.

— Нет, я хочу в «Клуэдо»[24].

На месте Тейда я попросила бы Айюлу засунуть «Клуэдо» себе в капризную…

— Я принесу игру. — Айюла соскакивает с дивана и оставляет меня в гостиной с Тейдом. На него я смотреть не желаю, поэтому гляжу в окно на размытый пейзаж. Улицы нашего жилого комплекса пустуют, все укрылись дóма. Это на Западе под дождем можно гулять и танцевать, а здесь под дождем утонешь.

— Кореде, на днях я был с тобой излишне резок, — начинает Тейд, ждет от меня реакции, а я не знаю, что ответить. — Мне сказали, что сестры… порой подло друг к другу относятся.

— Кто так сказал?

— Айюла.

Впору расхохотаться, а я срываюсь на визг.

— Она и обожает тебя, и уважает.

Я все-таки смотрю на Тейда — заглядываю в светло-карие телячьи глаза и вспоминаю, была ли когда-нибудь такой невинной. Тейд до изумительного нормальный и наивный. Может, его наивность и привлекает Айюлу так же, как меня: из нас самих ее давно выбили. Я открываю рот, чтобы ответить, но Айюла уже прыгает обратно на диван. К груди она прижимает настольную игру. Светло-карие глаза забывают обо мне и сосредоточиваются на Айюле.