Моя сестрица — серийная убийца - [28]

Память

Мухтар хмурит брови и пожимает плечами.

— Урывками.

— А что вы помните?

— Пожалуйста, присядьте. — Мухтар показывает на стул, и я сажусь. Обрывать разговор нельзя. Я ведь делилась с этим человеком самым сокровенным, уверенная, что он унесет мои секреты в могилу. Смущенно улыбаясь, Мухтар пытается заглянуть мне в глаза. — Зачем вы это делали?

— Что именно? — уточняю я, не узнавая собственного голоса.

— Навещали меня. Мы с вами незнакомы. Чувствуется, даже мои родные почти перестали заглядывать в больницу.

— Им было нелегко. Ну, видеть вас таким.

— Не надо их оправдывать.

Мы оба молчим, не зная, что говорить дальше.

— А у меня внучка родилась.

— Поздравляю!

— Мой зять утверждает, что она не от него.

— Ой, ничего себе!

— Вы замужем?

— Нет.

— Вот и хорошо. Брак — это не то, чем его принято считать.

— Вы говорили, что обрывочно помните мои рассказы?

— Да. Удивительно, правда? Тело вроде бы спит, а мозг работает, cобирает информацию. Просто невероятно.

Мухтар куда разговорчивее, чем мне казалось, и очень активно жестикулирует. Легко представляю его в университетской аудитории, c неподдельной страстью рассказывающим студентам о чем-то, совершенно им не интересном.

— Так вы многое запомнили?

— Нет, совсем не много. Помню, что вы любите попкорн с сиропом. Вы мне попробовать советовали.

У меня дыхание перехватывает. Кроме Мухтара об этом известно только Тейду, а Тейд не из болтунов-приколистов.

— Больше ничего не помните? — тихо спрашиваю я.

— Что-то вы нервничаете. Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, да, хорошо.

— Вот, у меня вода есть, если нужно…

— Спасибо, я в порядке. Что-нибудь еще вспоминается?

Мухтар разглядывает меня, склонив голову набок.

— Да, вспоминается, как вы рассказывали, что ваша сестра — серийная убийца.

Безумие

Что заставило меня откровенничать с телом, в котором еще теплилась жизнь? На поверхность сознания всплывает неприятный ответ — шанс добиться желаемого. Я решительно прогоняю эту мысль, встречаю взгляд Мухтара и смеюсь.

— А кого она убила, я не уточняла?

— Нет, такого не помню.

— Чего и следовало ожидать. После комы очень сложно отличить сон от яви.

— Мне тоже так подумалось, — кивает Мухтар.

Окончательно убежденным он не кажется, либо со страху мне слышится в его интонации несуществующая подноготная. Мухтар не сводит с меня глаз, пытается разобрать что к чему. Нужно сохранять профессионализм.

— Вас головная боль не мучает?

— Нет… Не мучает.

— Хорошо. А бессонница?

— Порой бывает.

— Хм… Если начнутся галлюцинации…

— Галлюцинации?!

— …не пугайтесь, просто сообщите доктору.

Вид у Мухтара встревоженный, и мне становится немного стыдно. Я поднимаюсь со стула.

— Отдыхайте, а если что-то понадобится, нажмите вот на эту кнопку.

— Пожалуйста, посидите еще немного! У вас такой приятный голос.

Узкое лицо Мухтара похоже на маску, самое выразительное в нем — глаза. Я встаю, отодвигаю стул в угол палаты, поправляю вещи, которые и без того лежат на местах, а его глаза неотрывно следят за мной. Они меня нервируют.

— Простите, сэр, но мне нужно возвращаться к работе.

— Разве, находясь здесь, вы не работаете?

— К вам прикреплена другая медсестра. — Я растягиваю губы в улыбке, делаю вид, что читаю его карточку, потом направляюсь к двери. — Мистер Яутай, я очень рада, что вам лучше, — говорю я и выхожу из палаты.

Через три часа Бунми сообщает, что Мухтар попросил перепоручить уход за ним мне. Йинка, прикрепленная к нему изначально, пожимает плечами: ей совершенно все равно.

— Да и глаза у него жуткие.

— К кому он обратился с этой просьбой? — спрашиваю я.

— К доктору Все-Для-Блага-Пациента.

К доктору Акигбе… Шансы, что доктор Акигбе удовлетворит просьбу Мухтара, очень-очень велики. Наш главврач обожает потакать пациентам, если это не затрагивает его лично.

Я бессильно опускаюсь на стул за столом регистратора и обдумываю имеющиеся у меня варианты. Ни один идеальным не назовешь. Я представляю себя, записывающей имя Мухтара в блокнот. Как это случается с Айюлой? Головокружительное счастье и прекрасное настроение мгновенно сменяются намерением убить?

Во сне

Мне снится Феми. Мне снится не мертвый Феми. Мне снится Феми, чья улыбка мелькает по всему инстаграму, чья поэзия засела у меня в памяти. Я упорно пытаюсь понять, как он стал жертвой.

Вне сомнений, Феми отличался высокомерием. Но таковы уж талантливые красавцы. От его блога веет циничной резкостью, да и дураков он явно не жаловал. Но, внутренним конфликтам вопреки, его поэзия озорная и романтичная. Феми был… сложным. Такой мужчина не должен был попасть под Айюлины чары.

В моем сне он откидывается на спинку стула и спрашивает, что я намерена делать.

— C чем?

— Она ведь не остановится.

— Она защищалась.

— Ты сама в это не веришь, — журит меня Феми, покачивая головой.

Феми встает и идет прочь. Я следую за ним; что мне еще остается? Хочется и проснуться, и увидеть, куда поведет меня Феми. Выясняется, что он решил посетить место своей гибели. Мы смотрим на его труп: ситуация безнадежная, при таких ранах не поможешь. Рядом на полу валяется нож, с которым Айюла не расстается; нож, которым она проливает кровь. Нож она спрятала до моего приезда, но во сне я вижу его четко и ясно.