Моя русская жизнь - [37]

Хотя он постоянно присылал нам приглашения и фактически оказывал давление с целью увидеть нас на своих приемах, мой муж никогда не соглашался стать его гостем, хотя я лично не видела причин для постоянных отказов, зная, что римское общество не отвергает его гостеприимство. Однако мой муж, очень невзлюбив этого человека, не доверял ему. Как-то поздно вечером г-н Too по ошибке зашел в наш номер. Мой муж, будучи по натуре человеком самым уравновешенным, был взбешен этим вторжением и поднял большой шум, пожаловавшись управляющему отеля. Он сказал мне: «Не могу себе представить, что этому ужасному человеку от меня понадобилось!»

Вскоре после этого Too женился на мисс Эвелин Несбит, очень красивой девушке, но через два года мы прочли в газетах, что он арестован в Америке за убийство г-на Уайта. В газетах было полно его фотографий и описаний его жизни. Пышные увеселения, которые он устраивал в «Гранд-отеле» в Риме, получили обширные комментарии. Муж, обращая мое внимание на эти отчеты, заявил: «Видишь, я в конечном итоге оказался прав!»

Многие итальянцы, с которыми я потом встречалась, испытывая отвращение, удивлялись, как же могли они пользоваться гостеприимством такой ужасной личности. Это показывает, как надо быть осторожным в этих крупных международных отелях, где деньги являются золотым ключиком, открывающим любые двери, и где преступники могут жить бок о бок с людьми, репутация которых безукоризненна. Мы рассказали о Гарри Too одному нашему другу, который в свою очередь сообщил нам, что видел его в уголовной психиатрической больнице Манхэттена, штат Нью-Йорк, и что Too вызвал в нем такое же инстинктивное отвращение, как и у моего мужа. Доктор в больнице рассказал нашему знакомому, что Too – это наиболее интересный и аномальный случай одновременно.

Не могу себе позволить обойти вниманием в числе тех, с кем мы подружились в Риме, г-на и г-жу Крупенских, самых гостеприимных и добрых людей; он был советником в российском посольстве, а потом повышен в послы. Они везде пользовались популярностью и большим уважением у всех, кому повезло с ними познакомиться.

Среди русских, постоянно живущих в Риме, в то время был дядя моего мужа, князь Виктор Барятинский. И он, и его жена были высококультурными людьми и держали салон, который неизменно посещало много людей. Помимо них, у нас было еще несколько родственников, живших тогда в Риме. Мы часто устраивали большие вечеринки и совершили много веселых поездок по окрестностям.

Как-то раз мы поехали на скачки, и там, чтобы лучше видеть, мы с кузеном взобрались на кучу песка и камней; мягкая почва под ногами была ненадежной, и мы оба съехали вниз с неприлично большой скоростью. К своему ужасу, мы увидели нацеленные на нас несколько камер фотоаппаратов, и от этого верха унижения нас спасло лишь вмешательство моего мужа, который пришел к нам на помощь в самый последний момент. Над этим случаем много забавлялись, особенно учитывая, что я была очень изящно одета, на мне была симпатичная розовая шляпка, которая, когда я ее подобрала из грязи, была уже неузнаваемого цвета. У нас у обоих было несколько веских причин (хотя и неприятных) для того, чтобы испытывать неудобство. Прочитав на следующий день в одной итальянской газете отчет о скачках, мы обнаружили скромную фразу о том, что «падение княгини Барятинской не осталось незамеченным», но я все еще благодарна тому, что муж вовремя подоспел, чтобы мы сумели избежать фатального щелчка камеры.

Также в Риме мы встретили знаменитого французского композитора Рейнальдо Ганна, чьи изящные романсы сейчас хорошо известны и вызывают восхищение. Он был прекрасным музыкантом и искусным пианистом. Однажды вечером он приехал в отель, где мы остановились, чтобы нанести визит своим друзьям – графу и графине Толстым. Г-н Ганн был вместе с г-ном Швабахом, хорошим скрипачом, сыном крупного немецкого банкира; через два года он умер от туберкулеза. В то время песни г-на Ганна были изрядной новинкой. Обращаясь ко мне, Ганн сказал: «Княгиня, г-н Швабах – великий музыкант, и, если он имеет желание сыграть, я с огромным удовольствием буду ему аккомпанировать». И я спросила, не будет ли он так любезен, потому что все мы обожаем музыку. И тут он достал свою скрипку, и мы, захваченные его игрой, слушали его допоздна.

Этим вечером произошел забавный инцидент. Великая княгиня Анастасия Михайловна, не выносившая классической музыки, поинтересовалась, не мог бы г-н Ганн порадовать ее несколькими цыганскими романсами. Мы были озадачены таким неожиданным пожеланием, поскольку оба музыканта весь вечер играли только классическую музыку. Однако г-н Ганн удовлетворил каприз великой княгини и сыграл несколько произведений из русской легкой музыки. В тот вечер он подарил мне ряд своих романсов, но, как и большая часть моих остальных сокровищ, они пропали. Приятно теперь осознавать, что их автор так широко известен и признан как художник, и помнить, что мы были среди первых, кто оценил его талант. Он сыграл и подарил мне несколько своих песен в рукописи, которые потом были опубликованы.