Моя пятнадцатая сказка - [12]
И когда я вижу, как осыпаются цветы сакуры и сливы, то вспоминаю об этом — и мне становится очень грустно.
Сайвай молчал долго, нахмурившись, так что Еакэ перепугалась и не знала, что говорить ей и что делать.
— Читал я как-то записки об одной провинции Нихон, — сказал он наконец, — Там были такие слова: «В древнее время в уезде Кусу провинции Бунго было одно широкое целинное поле. Некий человек, живший в уезде Окита, пришел на это поле, возвел жилище, возделал это поле и стал там жить. Постепенно дом его стал богатым, и крестьянин возрадовался, начал пить сакэ и развлекаться. Однажды он вздумал стрелять из лука, но цели у него не было. Тогда он взял рисовые лепешки, поставил их как цель, и, когда собрался стрелять в них, рисовые лепешки превратились в белых птиц и улетели. С этого времени крестьянин стал слабеть, терять разум и наконец умер, а поля одичали. В годы Тэмпее житель уезда Хаями по имени Куни, разыскивая временно заброшенные плодородные земли, переехал сюда, возделал эти поля, но вся рассада риса засохла и погибла, а он испугался и более не возделывал их, снова забросил». Там еще говорилось, что «рисовые лепешки моти служат символом благосостояния» и «так как бог счастья покинул эти поля, то они и захирели»[7].
— Так вот почему! — вскричала Еакэ заламывая руки, — Мы прогневали душу риса! И как рис в нашем доме покинула его душа, так и боги счастья отвернулись от нашего дома.
— Может, еще можно все поправить? Я думаю… — начал было юноша.
Его возлюбленная вдруг вскрикнула, смяла кимоно на груди… и упала бездыханная. Так потерял род Еакэ самое главное свое сокровище.
И потому пришел ко мне Сайвай и умолял лишить его жизни — жизнь без Еакэ, Гейши рассвета, была ему не мила. Так и не докопался он ни до причины появления страданий в мире, ни до открытия, как возможно исправить все. Впрочем, все его поиски для него уже не имели никакого значения. Но оттого, что узнал я от него, аппетит у меня пропал начисто, и, чуял я, не скоро возвратится. И потому сказал я ему, что в тяжелых случаях у людей принято молиться, к тому же, у Еакэ была любимая сестра, за которую некому теперь заступиться — родители-то уже почти и не жильцы на этом свете.
И Сайвай ушел. Выдал сестру любимой замуж за своего друга-ученого, человека с добрым сердцем и каким-никаким, а все ж таки с достатком. Постригся в монахи — и до конца своей жизни молился о спасении своей любимой. Иногда он навещал меня, но вчера вечером узнал я от знакомого оборотня-барсука, что дыхание моего друга-монаха оборвалось. Сам я молиться не умею, потому я волнуюсь за Еакэ. У меня все чаще начинает щипать в глазах, а мир и вовсе почти постоянно как пятно смазанное, впрочем, это не имеет никакого значения. О, всемогущий, милосердный Будда, сделай что-нибудь для нее!»
Узкий палец замер над водою, дописав последний иероглиф в обращении к Будде.
С тех пор старый каппа ничего уже не ел. То лежал на дне озера, безразлично глядя на водную толщу, то выползал наружу, обращался в бедняка в лохмотьях, и, сопровождаемый вонью затхлой воды, ходил и смотрел, как там живут потомки сестры Еакэ. А потом те куда-то переехали…
Минуло несколько веков. Старый каппа уже и из озера не выходил. Молчал и думал. И никого не ел. Даже самые глупые мальки стали относиться к нему с уважением. А он ждал, когда же умрет от истощения. Озеро стало мельче, вокруг высадили небольшой парк, настроили однообразных высоченных домов. Иногда, измучившись от тоски и одиночества, водяной выглядывал на людей в парке из-за травяных зарослей. Или бесцельно шатался по аллеям в образе вонючего седовласого бедняка. Запах каппы не скроешь, а сидеть одному на дне или с глупыми рыбами болтать невыносимо.
Однажды он увидел ее. Свою прекрасную Еакэ. Чуть более юная, чем в первую встречу, в бесстыдной юбке, обнажающей ноги аж до колен, в белой какой-то накидке с рукавами, с волосами до пояса, развевающимися по ветру, она прошла мимо и не заметила его. Здоровое лицо ее сияло красотой и свежестью юности. Видимо, бог риса простил уже Еакэ и ее род. Давно пора.
Девушка спешила, потому споткнулась и едва не упала. Какой-то паренек, чуть младше ее, оказавшийся поблизости, подхватил ее под локоть, поддержал. Еакэ торопливо поблагодарила — и устремилась вперед. Молодой прохожий с мгновение смотрел ей вслед, потом закусил губу — и побежал за ней. Ее Сайвай. На этот раз Сайвай не даст ей уйти.
Каппа долго смотрел им вслед и улыбался. Потом незаметно для людей залез в свое озеро, улегся на дне в самом глубоком месте и спокойно закрыл глаза.
…Будда смотрел с неба на землю. На самый край города, где выброшенная кем-то самка сенбернара вылизывала родившихся щенков. К нему подошел хозяин ада, кашлянул.
— Знаешь, я никак не могу найти в моих владениях душу одного каппы…
— А-а-а, он в раю, — Будда виновато улыбнулся, — Извини, совсем забегался, забыл тебя предупредить.
— Все понятно. Дела… Бывает, — божество ада с пониманием улыбнулось — и исчезло.
Будда смотрел на младшего из щенков, помесь сенбернара и еще непонятно кого, и шептал:
— Спи спокойно, маленький каппа. Спи спокойно, пока твоя мать жива. Через сорок один день ее застрелит подвыпивший якудза, срывая на ней злость. Ты, едва живой от голода, последний из всего выводка, выползешь на аллею — и тебя найдет твоя Еакэ. Ты будешь верным и добрым псом, будешь делать для счастья Еакэ и Сайвай все, что только сможешь. Они будут любить тебя, сильно-сильно. Через пятнадцать лет ты попадешь под колеса машины, успев вытолкнуть с ее пути их сына. Смерть твоя будет мучительная, но быстрая. Вся семья будет горько плакать о тебе. Еакэ и Сайвай будут терзаться, словно потеряли своего ребенка, а их дети — словно потеряли брата. Через два года у Еакэ и Сайвай родится поздний ребенок, самый младший из всех. Все его будут любить и лелеять. У него будет доброе сердце и острый ум, он станет ученым, который много доброго сделает для зверей, впрочем, более своей любимой работы будет ценить он своих родителей, братьев и сестер, да свою семью. Так ты снова будишь с ними, маленький каппа. Это твой рай. Я знаю, что ничего другого тебе и не надо. А пока спи спокойно.
Можно ли примирить страны, враждующие полвека, если ты девушка, сирота, простолюдинка и не имеешь полезных связей? Если тебе обещана сила, с которой ты сможешь это сделать? Правда, с нею ты не будешь ни воином, ни магом. И ты не представляешь, что это за сила. Отказаться от мечты, смириться и жить как живут остальные? Можно отказаться, но ты пытаешься исполнить мечту.
Алина родилась в стране, изнурённой войной. Мечтала об окончании вражды. Но кому важно её мнение? Она никто. Простолюдинка, сирота, не маг, не воин. Нищая. Без связей. Никто больше не мечтал о перемирии: ненависть отравила людям сердца. Надо смириться. Как-то выйти замуж, рожать детей, чтоб сыновей убивали или калечили на войне, а дочери становились вдовами. Не повезёт — трудиться ради себя. Когда-то один народ победит другие или их уничтожат иные. Ей вдруг повезло — и появились два заступника. Но им было плевать на её мечту. Если никто не хочет, то остаюсь только я.
Он умер как герой, стараясь поспособствовать выживанию человечества. Феникс. Что ждет его в новом мире? Какой он будет, новый мир? Может, тихий и спокойный, без войн и болезней, где Феникс найдет себе занятие по душе и забросит поднадоевшую стезю воина и богоборца? А может еще более шизанутый мирок чем его родной, где придется для достижения своих целей замараться в крови и кишки по самые уши?
Юная Рита училась, общалась, жила. Но с приходом одного шамана все встало с ног на голову. Она вернулась домой. Заняла свое место в Кругу Тринадцати. Однако что-то не давало ей повода сидеть спокойно, и она постоянно вляпывалась в истории. И теперь ее мучают только три вопроса: зачем уничтожать Круг Тринадцати? Кто такой шаман Жинн и каким боком-припеком здесь ее бывший ректор? И кто же все-таки любит Риту, не обманывая? Закончено, но почти не редактировано.
Найти бабулю, догнать мечту и уничтожить проклятие — таков мой девиз на ближайшие полгода. Но как быть, если бабуля сбежала неизвестно куда, мечта махнула хвостом, а с проклятием вообще полное недопонимание — то ли оно есть, то ли его нет? Ринуться в гущу событий? Да мы всегда пожалуйста! Оказаться у эльфов? С превеликим удовольствием! Стать ведьмой? Как нечего делать! И не буду я эльфийской наследницей, если девиз мой не станет планом!
Замкнутые в одном пространстве непримиримые враги никогда не смогут понять друг друга. Сумеет ли жестокий Наг, уничтоживший семью юного Ависа, выполнить задание до конца и свернуть хрупкую шею беглеца? 18+.
Парень из клуба был достаточно необычным. Красив, но давно не сопляк. Умён, но до грубого неприветлив. Неподходящие вещи и отсутствие косметики никак не вписывались в обстановку закрытого клуба… и всё же здесь он был своим. Альф игнорировал, попивая свои разноцветные коктейли, но со мной ушёл на пятой минуте разговора. Шлюха? Клофелинщик? Наркоман? Не первое, не второе и не третье.18+.
Бескрайние равнины, горы и дебри, могучие города Варнена остались позади, и отряду путешественников предстоит столкнуться с таинственной частью мира Инри. Нечто забытое, в глубине сокрытое, как и не бывшее, но вновь ожившее…. Могучая дикая природа, скрывающая в себе древних таинственных существ, и очень старая незавершённая история частью которой невольно становятся путники. Испытание на прочность на пределе сил и некто действующий стремительно и беспощадно. Всё это ожидает Вас во второй части трилогии.