Моя прелестная роза - [105]

— Розалинда — неплохая актриса, хотя и не обладает такой страстной любовью к театру, как многие другие актеры. — Он улыбнулся, вспомнив ее в роли Калибана. — Уж если вы не пришли в ужас при одной мысли, что она подвизалась на подмостках, не сомневаюсь, что вы были бы довольны ее игрой.

— В моем возрасте не так-то легко приходят в ужас, — со смешком сказала старая женщина. — Но хотя у девочки и была трудная жизнь, характером она в мать. Как только увидела ее, я сразу поняла, что она такая же милая и добрая, как София.

— Никто не знает этого лучше меня, — подтвердил он.

На следующей лужайке стояла залитая солнцем скамья, откуда открывался хороший вид на реку.

— Посидим здесь, — предложила леди Уэстли. — Это мое любимое место. Я люблю наблюдать за судами, баржами и лодками.

Они сели рядом. Песик свернулся у ног старой женщины.

— Вы знаете, София была моя младшая, — сказала она. — Я чуть не умерла, когда рожала ее. Может быть, именно поэтому мы были особенно привязаны друг к другу. Хотя, честно говоря, с каждым из моих детей меня связывает особая привязанность. Энн, моя старшая, хлопочет надо мной, как наседка. Любит меня и Ричард, мой единственный сын. С детьми мне просто повезло.

Стивен вновь ощутил ставшее уже привычным сожаление, что у него нет детей.

— Но и им тоже повезло с вами.

Какое-то время он колебался, продолжить ему или нет. Леди Уэстли обладала глубокой верой и спокойствием, и он отчаянно хотел понять, что поддерживает в ней эти чувства. Вряд ли прилично спрашивать об этом почти незнакомую женщину, по у кого еще он может спросить?

— Как можете вы сохранять спокойствие, зная, что скоро умрете?

Она подняла на него слегка удивленные глаза.

— Смерть — естественное завершение жизни. Никому не дано ее избежать. Да и что в ней плохого?

— Я тоже умираю, — резко сказал он. — Но мне недостает вашего философского спокойствия.

— Понятно, — сказала она. — Во время обеда я наблюдала за вами. Вы смотрели на всех как бы со стороны. Как далеко зашла ваша болезнь?

Он оценил ее сугубо деловой подход. Многие на ее месте были бы повергнуты в сильное смущение его откровенным признанием.

— Достаточно далеко. Остаются какие-то недели. С каждым днем я как будто отдаляюсь от занятого своими обычными заботами человечества.

— Розалинда знает? Он кивнул.

— Я сказал ей об этом. Еще до женитьбы. Если бы ей предстояло возиться со мной долгие годы, она, может быть, не приняла бы моего предложения, но разделить со мной компанию на какой-то небольшой срок согласилась.

— Не говорите ерунду. Совершенно очевидно, что ваша женитьба не какое-то деловое соглашение. — Ее глаза омрачились беспокойством. — Принять смерть для такого молодого человека, как вы, гораздо труднее. И ей тоже придется очень тяжело. Но ведь смерть, вы знаете, еще не конец. Вы снова увидитесь.

Он пристально вгляделся в ее лицо:

— Вы в самом деле в это верите?

— Не просто верю. — Она спокойно улыбнулась. — Знаю.

— Каким образом? — пораженный, спросил он. — Откуда вы почерпнули эту свою уверенность?

— Возможно, мой ответ вас не убедит.

— Возможно. Но я все же хотел бы его слышать. Она сжала своими скрюченными от артрита пальцами золотой набалдашник трости и, поразмыслив, сказала:

— Как я уже говорила, я едва не умерла, когда рожала Софию. Боль была сильнейшая, и я в ужасе чувствовала, как жизнь уходит из моего тела. И вдруг оказалось, что я уже не нахожусь в своем теле, а парю под потолком. Помню, с каким сожалением я смотрела на бедную молодую женщину, лежащую на кровати, то бишь на себя.

И тут вдруг кто-то позвал меня по имени. Повернувшись, я увидела свою мать, умершую за пять лет до этого. Я не могла поверить глазам, но тут она обняла меня. — Леди Уэстли сжала губы. — Трудно объяснить, как она могла обнять меня, ведь мы обе были бестелесны, и все же побыло объятие. Все эти пять лет я ужасно по ней скучала. взяв меня за руку, она повела меня в какой-то необыкновенно светлый сад. Самый прекрасный, какой мне когда-либо доводилось видеть. — Старая женщина широким жестом обвела все вокруг. — С тех пор я все время старалась воссоздать этот сад, но он только бледная тень того, другого, который я тогда видела.

Стивен заинтересованно, хотя и с некоторым недоверием спросил:

— Что было дальше?

— Там было и много других знакомых людей, которые тоже умерли. Все они собрались приветствовать меня и, если надо, утешить. — Она улыбнулась. — Это было что-то вроде самого лучшего званого приема, который бывает раз в жизни, но только в тысячу раз лучше. Оглянувшись, я увидела в самом центре сада что-то вроде хрустального храма, излучавшего ярчайший свет. Меня неудержимо тянуло туда, ибо это был свет любви. — В ее глазах появилось отчужденное выражение, какая-то неизъяснимая тоска.

— Вы зашли в этот храм?

— Нет. Я услышала крик новорожденного и поняла, что кричит мой ребенок. И вдруг я оказалась в детской, рядом с повитухой, которая держала мою кричащую дочь. — Она улыбнулась. — Со своим красным личиком она показалась мне не очень-то хорошенькой. Меня, однако, напугала мысль, что она так и не узнает свою мать. Я проплыла через стенку в соседнюю комнату и увидела в углу Энн и Ричарда. Она похлопывала его по спине и уверяла, что с их мамой будет все в порядке. Но и она тоже плакала.