Моя мишень - [12]

Лицо чужое, фигура незнакомая. Смех ее и шутки ее. Попробуй не двинуться рассудком.

Она долго ворочается, я то и дело просыпаюсь, реагируя на каждый звук. Не могу расслабиться на новом месте. Зато утром мы дрыхнем до одиннадцати, я подрываюсь около восьми от вибрации телефона — Ника заволновалась. Три раза сбрасываю ее настырные вызовы, затем отправляю девушку в черный список и снова отключаюсь.

Когда я открываю глаза в следующий раз, в комнате уже совсем светло, пахнет кофе и чем-то печеным.

— Все нормально? — спрашиваю, заглянув на кухню. Рита в домашних шортах и майке суетится у плиты. Услышав мой голос, вздрагивает, ее рука дергается, касается раскаленной сковородки, девушка вскрикивает и отдергивает ладонь.

— Блин! Блин! — пищит, прыгая на одной ноге, схватившись за палец. Включаю холодную воду, она подставляет под ледяной поток воды пострадавшую часть тела. Часто дышит: — Все, легчает.

— Ты осторожнее, ладно? Повариха, блин, — смотрю на нее с подозрением.

— Да случайно обожглась. Все хорошо, родители на работе. Умывайся и приходи завтракать.

— Спасателей не вызывать? — киваю на ее покрасневший палец. Смеется сквозь слезы и отрицательно мотает головой.

***

Блинчики, конечно, удались, но как полноценный завтрак их расценивать сложно. Я бы съел что-нибудь существеннее, но неудобно переводить чужие продукты, тем более никто не предлагает. В животе пустота. Поглядываю на бутерброды с какой-то зеленой фигней и огурцами.

— Авокадо, очень вкусно, — сообщает она. — И полезно. Не любишь?

Ее палец по-прежнему в стакане с водой и льдом.

— Надо будет вытащить, — говорю ей. — Перетерпеть немного и станет хорошо. А то год будешь ходишь вот так, с чашечкой.

— У меня сложно с «перетерпеть» из-за последней операции, — она снова касается груди. — Раньше такого не было, а вот после этой… какая-то ерунда началась. Болевой порог сдвинулся, я даже брови не могу щипать, слезы градом. И страх появляется, но если медленно дышать, то проходит.

— Видимо, ты настолько задолбала свой организм, что он больше не в состоянии выносить страдания. Сигнализирует тебе, как умеет. Ладно, лицо, но с сиськами-то что не так было?

— Сам-то смотришь. Неужели не нравится?

— Ради этого? Чтобы мужики пялились? — приподнимаю брови. Она вздрагивает, и на мгновение я читаю на ее хорошеньком личике брезгливое выражение, не иначе кого-то вспомнила. Интересно, кого?

— Когда это озвучиваешь ты, становится как-то совсем не очень. В нашем веке все увеличивают грудь, это стандартная операция, — бросает в меня заученную фразу.

— Руку вытащи из стакана, ожога нет.

Она повинуется, но затем снова прячет палец под водой, извинительно пожимает плечами.

— Еще две минутки.

Не успеваем мы доесть блины, как мой сотовый начинает вибрировать на столе.

— Выспался? — спрашивает Тодоров, едва я принимаю вызов. По тону ясно, что не за мое здоровье переживает. По привычке подбираюсь при звуке голоса начальства.

— Да, вполне. Есть работа?

— Надо бы приехать часам к трем, ночью может пригодиться твоя поддержка.

— К трем буду.

— Хорошо.

Откладываю телефон и смотрю на Ритку — долго, не меньше минуты. Она приподнимает брови, спрашивая кивком: чего надо? Потом решает, что мы играем в гляделки, и силится не моргать. Живая, в чем-то непосредственная, но при этом совсем не такая, какой я ее запомнил. Пусть мне нещадно доставалось от Ленёва за малейший косой взгляд, но я уходил на улицу и расслаблялся в кругу друзей и знакомых. Для нее же улица превратилась в бесконечную аллею позора и агрессивного любопытства. Мне всегда было жаль эту девушку, и почему-то сейчас, когда вроде бы у нее, наконец, все наладилось, это чувство усилилось.

— Вызывают на работу? — спрашивает она.

— Ага. Спасибо за завтрак и приют, спасла меня.

— Это меньшее, что я могла сделать после того, как ты вырвал меня из лап наркоконтроля! До того, как меня «помурыжили», — она произносит фразу таким тоном, что я невольно смеюсь.

— Кажись, мы вкладываем разный смысл в это слово, — приподнимаю бровь, она тут же играет в ответ своими.

— Не дай бог уснуть за рулем, Леш, — серьезнеет. — Ты всегда, в любое время дня и ночи можешь приехать ко мне и выспаться. Уложу, накормлю и… — она обрывает себя. — Сварю кофе.

— Твой дядя был бухой, поэтому он уснул.

— Неважно. Все равно концентрация внимания от усталости снижается, — лечит меня с умным видом. — Так что на работе? Что-то случилось?

— Лови завтра новости, — пожимаю плечами, — если случится — расскажут.

Мы коротко прощаемся. Домой бы, переодеться, но видеть Нику совершенно не хочется, поэтому ограничиваюсь утренним душем у Ожешко и выдвигаюсь на базу. Посмотрим, что там случилось и для чего понадобился снайпер.

Глава 10

Рассвет только собирается. Мы с Муравьевым стоим у шестнадцатиэтажного недостроя, похожего на заброшенную башню с призраками. Увы, это ближайшее высокое здание, откуда можно вести наблюдение за целью. Соседние сектора с домом, где разместилась наша сегодняшняя ОПГ, сплошь низкие. Приняли решение бить отсюда.

Ни одного фонаря в округе, естественно, лестничные проемы в недострое никто осветить не потрудился, днем данное строение внушало куда больше доверия.