Так Надя оказалась на обочине длинной прямой дороги, ведущей в Ярра-Велли. Она сидела за рулем чудесного винтажного купе Райдера. И хотя, глядя со своего места на все эти старомодные педали, лампы и приборы, она не могла не восхищаться, эта машина приводила ее в ступор.
Приподняв руки над рулевым колесом, она повернулась и взглянула на Райдера.
– Ты ведь шутишь, верно?
– Ничуть.
– Но я же говорила тебе, я не могу.
– Вот уж никогда бы не подумал, что услышу слово «не могу» из этих губ.
– Хорошо. Теперь ты его слышишь. Не могу. Не-мо-гу. Не в состоянии. Теперь поехали. На пляж. У меня такой купальник, что у тебя челюсть отвиснет…
– Если семнадцатилетние мальчишки, едва научившиеся штаны надевать, могут водить машину, то и ты сможешь.
Надя буркнула несколько слов по поводу семнадцатилетних мальчишек и мужчин, в которых они превращаются, а потом повернулась лицом вперед. И он оторвал ее от самого невероятного блаженства, чтобы заставить заниматься этим?
Она сбросила упрямый взгляд в зеркало заднего вида. Позади лежала дорога с достаточно широкими полосами для маневра. Они сидели здесь уже пять минут, и мимо не проехало ни одной машины. И все же от одной мысли о том, что она поведет, Надю бросало в холодный пот.
Это действительно выглядело смешно, учитывая, чем она зарабатывала на жизнь. Она давно доказала, что не боится ничего, ни высоты, ни боли, ни провала.
Единственное, чему она могла это приписать, был затянувшийся шок из-за бывшего бойфренда. Потому что, как бы она ни старалась принять новость равнодушно, мысль о встрече с ним не давала ей покоя.
Однако это не просто не давало покоя. От одной мысли, что она сделает это на глазах Райдера, который наблюдал за ней, как коршун, у нее пересохло в горле.
Надя прикусила губу и уставилась вперед.
– Может, мне стоит сначала почитать инструкцию? Или поучиться на тренажере?
– Как и в большинстве других случаев, лучший способ научиться чему-то – сделать это.
– А вдруг мы врежемся? Или еще что-нибудь?
Это привлекло его внимание. Наконец!
– Мне казалось, ты никогда не считала мою машину особенно красивой.
– Но постепенно я ее оценила. И потом я порылась в Гугле на случай, если когда-нибудь вдруг захочу купить машину. Чтобы заиметь такую красоту, я должна продать почку или легкое. Я это запомнила.
Райдер засмеялся, наполнив салон своим громким раскатистым смехом. Надя призывно посмотрела на него.
– Не будь такой жалкой, Надя. Действуй. Поверни этот чертов ключ.
– Никакая я не жалкая! Я сильная. Сильнее, чем кажется. Хочешь докажу? Выходи из машины, и я подниму тебя прямо сейчас.
Она ухватилась за ручку двери, но Райдер протянул руку и запер дверь. Не убирая руку, он прижал ее к сиденью.
– Чего ты боишься?
– Ничего я не боюсь! – воскликнула она, но в ту самую секунду, когда эти слова слетели с ее губ, Надя поняла, что он прав. Она действительно боялась. Сердце стучало в самом горле, по телу побежали мурашки, перед глазами все расплывалось. Но к ее великому облегчению, откуда-то из глубины она вдруг услышала голос матери: Держи спину, девочка, не поддавайся.
– Райдер, нет. Я и так…
– Ты сможешь, – перебил Райдер. Его низкий голос звучал настойчиво, но скорее уговаривал, чем приказывал, пробивая брешь в броне ее сопротивления.
И тогда Надя поняла то, чего старалась не замечать. Участвуя в просмотрах, она никогда не боялась услышать критику со стороны экспертов, искавших вполне определенного танцора для своего шоу. Это была их прерогатива. Но услышать отповедь от человека, которого она уважала, которому доверяла, которым восхищалась…
От Райдера. Весь ее нелепый безумный страх был из-за Райдера.
Надя крепко зажмурила глаза, сжала зубы и тяжело сглотнула. Но это не помогло. Ее волновало, что он подумает, и она не хотела, чтобы он видел ее провал.
В последние недели она утратила осторожность, возможно, потому, что просмотр был уже очень близок. А может, потому, что трудно было сохранять непроницаемый вид, когда чувствуешь, что таешь от удовольствия. В любом случае, даже с закрытыми глазами, стоило лишь вдохнуть и уловить мужской запах Райдера, ее сердце начинало неистово стучать по ребрам, а тело охватывал лихорадочный жар. Надя никогда не испытывала ничего подобного. С самых ранних лет ее научили прятать свои чувства глубоко внутри. И плохие, и хорошие.
Стоит хоть немного дать слабину, и тебя сожрут заживо.
В первый же раз, когда она перестала скрывать их, они вырвались наружу, и Надя получила сполна: крах первой серьезной и продолжительной любовной связи, жестокая реакция матери, бессмысленная потеря любимой работы. Надя искренне считала, что избавилась от них, но она лишь задавила всю ту горячую сумятицу, которая привела ее в теперешнее состояние.
