Моя дорогая - [4]

Кстати, насчёт хрена. Так себе, ничего особенного.

Возможно, его не стоило убивать, но мне очень захотелось. Писька тоже была довольна - потом мы провели с ней вдвоём чудесный вечер. Я ласкала её так, как ей нравилось, нам было хорошо, как всегда, и, казалось, нам будет всегда хорошо.

Это что, мобильник звенит? Совсем про него забыла. Извините, генерал, я несколько напряжена... Вот и всё, теперь у меня есть ещё часа четыре. Потом ваше терпение лопнет, и вы пришлёте кого-нибудь из группы поддержки. Впрочем, тогда уже всё выяснится. Так или иначе. Туда, как говорится, или сюда.

Да, о чём я? Ну да, всё о ней же, о моей дорогой.

Первый раз я поссорилась с ней после изнасилования.

Изнасилование - это не самое приятное переживание на свете. Особенно когда ты лежишь навзничь на куче мусора, твоя причёска (парик, разумеется, но всё равно жалко) измазана собачьим дерьмом, и тебя имеет пьяный майор воздушно-десантных войск. Разумеется, я знаю, что на всё это безобразие наведены инфракрасные телекамеры, микрофоны и прочая, так сказать, аппаратура, неподалёку скучает группа поддержки на-всякий-случай-мало-личто, а несколько дальше (в ресторане, второй этаж, отдельная кабинка) сидите вы, генерал, и вам срочно нужен отчёт.

Ну что ж, я стараюсь. Всё, что мне нужно для экспресс-допроса, у меня всегда с собой, внутри.

У майора очень глупый и болтливый хрен. Пока пьяный дядька, хрипя, тычет им в мою утробу, моя писенька-лапочка вытягивает из него то, что нам нужно. Смешно, но майор и сам этого не знает. Просто он когда-то видел одного человека, на которого, кажется (в этом писька не очень уверена) не обратил внимания (его член говорит, что он и тогда был пьян - такие вообще не просыхают), но его глаза запомнили его навсегда. Глаза всегда и всё запоминают навсегда, но далеко не всё сообщают глотке. Господи боже мой, ведь мы часами пялимся в книжки и экраны, пытаясь что-то запомнить, заучить... Поделом, впрочем. Если бы тело человека его бы не обманывало...

Наверное, писька пообещала этому вонючему куску мяса сделать кое-что приятное, если он выпросит у глаз нужную информацию. Так и есть - аж внутри всё сжимается... Майорский член доволен. Маленькое безмозглое животное. Правду говорила писька: так называемый мужской половой орган - самая глупая часть тела. Что-то вроде собаки, и то в самом лучшем случае. И к тому же болтливый. Ну, в принципе, так оно предусмотрено природой: писька во время этого самого дела всегда выспрашивает у него всё что нужно, ей же ведь решать, зачинать ей или нет. Правда, хрен умеет врать. И врёт иногда виртуозно...

Но на сей раз у нас никаких сложностей. Несколько сокращений влагалища - и вот, кажется, моя работа сделана. Во всяком случае, гул в животе прекращается. Писька кончила, и молчит, как сытая кошка.

Теперь пьяного дурака можно и убить. Я предпочитаю делать это быстро и эффективно. Раз-раз - высвобождаю руки (надеюсь, синяков не будет - держал он меня крепко), обнимаю (клиент удивлённо хрюкает), але-оп - толстая шея сыро хрустнула, туша почти сразу обмякла и навалилась на меня всей своей тяжестью. Ничего страшного, упираемся ножками, осторожненько приподымаем (его член всё ещё во мне и всё ещё стоит - забавная картинка, если смотреть со стороны) - в упоре резко от себя - и-и-уфф!- он валяется на той самой куче, куда я дала себя завалить пять минут назад, а я свободна. И писька осталась чистенькой - терпеть не могу потом её мыть от этой липкой тягучей дряни.

Я сидела на куче листвы и приводила себя в порядок (заляпанный дерьмом парик - в пакет, порванные тряпочки - туда же, одна туфелька завязла в кустах, ладно, пусть её вытаскивает группа поддержки, не хочу туда лезть), когда писька вдруг заявила:

- Зачем ты его убила? Мне он понравился. У него был очень милый член. А ведь он даже не успел кончить. Не буду теперь тебе ничего говорить, кого он там видел.

Я так опешила, что со всего размаху села на жопу.

Но потом мне пришлось уламывать её (словами и лаской) час с лишним. А вы, генерал, смотрели через инфракрасную камеру на своего лучшего агента, сосредоточенно мастурбирующего на куче грязной листвы рядом со свежим трупом, и думали обо мне всякие гадости. Я это знаю точно, генерал. В этот же день вы опять воспользовались своим служебным положением, и на этот раз писька быстренько рассказала мне всё. В том числе и то, что вам нравилось думать именно так. Вас это пугало и возбуждало, да? Типичная, надо сказать, реакция, для стареющего мужика с адреналиновой зависимостью. В результате на рассвете (у нас, как всегда, была бессонная ночь, упоительная для вас, и чертовски скучная для меня) вы опять предложили мне руку, сердце, и неясные перспективы отъезда куда-нибудь в маленькую европейскую страну, где по утрам пьют хороший кофе. Потому что (это сказало ваше сердце - кстати, писька мне говорила, что когда-то люди мыслили именно сердцем, пока глотки не взяли верх...) вы, в сущности, хотели как-нибудь избавиться от меня. В глубине души вы были убеждены, что если я привыкну к мягким тапочкам, круассанам, и утреннему кофе, располнею, начну пользоваться косметикой, и всё такое, вы сможете, наконец, от меня отделаться, впоследствии обменяв на что-нибудь помоложе и поуютнее. На какого-нибудь глупенького мохерового зайчика с большой грудью и нетребовательным женским местом, чтобы по-быстрому спускать туда два раза в неделю. А остальное время мотаться по миру, удовлетворяя свою потребность в риске - о, разумеется, риске просчитанном и умеренном. Риске игрока, так сказать. Но таком, чтобы надпочечники исправно выдавливали вам в кровь еженедельную дозу кайфа...