Моя Чалдонка - [57]

— Любовь Васильевна! — дождавшись, когда Карякина оторвалась от рычагов, очень решительно сказал Володя. — Там лесины с берега смыло… Прямо на драгу идут!

Карякина быстро выглянула в переднее окошко, всмотрелась в реку.

— Сеня, — крикнула она Чугунку, — погляди-ка, что там впереди, вон у, мыса! Или это у меня в глазах зарябило?

Чугунок, оставляя резиновыми сапогами мокрые пятна на палубе, перешел к левому борту. Несколько секунд он молча смотрел вверх по течению; мальчики тоже придвинулись к окошку. Метрах в ста, там, где берег острым углом выступал в Урюм, вода словно бы сгустилась, почернела, и в этой черноте вскипала языками белая пена.

— Лесины это, Любовь Васильевна, — целое войско! — ответил Чугунок. — Будет сейчас ледовое побоище! — И вдруг другим голосом, словно читая по книге, произнес: — «Высокая ледяная лавина, направляясь к северу, с огромной быстротой неслась на бриг». — И снова своим голосом сказал: — Ну, чалдоны, будьте наготове!

Приглядевшись, мальчики различили огромные, многометровые бревна, которые неслись навстречу драге, словно флотилия подводных лодок. Быстрина шла ближе к правому берегу Урюма, как раз там, где было сейчас судно, и бревна устремилась сюда. Карякина поняла опасность. Глубоко запавшие глаза ее словно похолодели. Каждое движение ее у рычагов и пульта сделалось точным, рассчитанным. Ребят, напряженно следивших за нею, она будто не замечала. Карякина подняла раму, включила лебедку и, разматывая правые бортовые канаты, пыталась увести драгу из стремнины к берегу.

Да, но бревна-то, бревна — что они, зрячие, что ли? Или кто управляет ими? Бревна тоже повернули в сторону медленно уходящей к левому берегу драги.

Карякина закусила губу. Она опоздала с маневром всего лишь на несколько секунд…

— Ну, мальчики, выручайте! — По дрогнувшему голосу Карякиной ребята поняли, что опасность грозит большая. — Сеня, покажи ребятам, где багры! — крикнула она. — Отгоняйте лесины!

Все четверо горохом скатились по узеньким, крутым лестничкам на нижнюю палубу, сняли с противопожарной доски длинные багры-пики с крючками на концах и побежали на нос понтона.

— Дима и Ерема — у черпаковой прорези, — послышался сверху голос Карякиной, — Чугунок — по левому борту, Веня и Володя — по правому…

Бревна приближались.

— Ну и махины! — ухмыльнулся Чугунок. — Долбанет, и пойдешь вместо черпака дно царапать. «Ни с места! — вскричал Гаттерас. — Следите за льдами!»

И оттого, что Сеня помянул своего Гаттераса, как-то спокойнее стало у мальчиков на душе. Склоняясь над водой, сжимая нацеленные багры до боли в суставах, мальчики ожидали атаки. Вот лесины уже в десяти, пяти… трех метрах.

— Сеня! — предупредила Карякина. — Берегись!

Чугунок зацепил багром скользнувшее к понтону бревно, провел его вдоль борта и с силой оттолкнул в стремнину.

— Плыви себе сторонкой! — крикнул он лесине. — Тебя ж, дура, не трогают, и ты отвяжись.

И снова склонился с багром над бортом:

Эх, отвяжись, дурная жизнь,

Привяжись, хорошая!

Володя с Веней стояли на правом берегу. Сдвинув светлые брови, Володя следил за движением лесин. Одна из них, наскочив на другую, свернула под прямым углом и ринулась наискось к понтону, точно намереваясь протаранить борт. У Володи пересохло в горле. Ох, ну и бревно — целый корабль! И два сучка — словно корабельные люки. Секунда, еще одна, и Володя с силой уперся багром в глазастый комель. Его отбросило назад; Он больно ударился спиной о мачту. Зато бревно прошаркало вдоль обшивки и, обогнув корму, уткнулось торчком в вязкие желтые пески. Так ему! Нечего было глаза таращить!

— Молодец, Володя! — услышал он голос сверху. — Осторожнее.

Ломило спину; казалось, она превратилась в сплошной синяк… Ага, вон еще один гад метит в понтон! Размахивая багром, Володя побежал вдоль борта.

На носу понтона, у черпаковой прорези, тоже шла схватка с лесинами. Ерема сбросил телогрейку, засучил высоко рукава рубахи. Его мускулистые руки и широкое лицо блестели от пота, ноги словно вросли в палубу; небольшие медвежьи глазки зорко перебегали с бревна на бревно, а багор наносил меткие и сильные удары… Дима, тоже засучив рукава изорванной ковбойки, не отставал от товарища. Он чувствовал себя сильным, собранным, готовым к борьбе. Он даже не заметил, как в воду упал отцовский картуз и закачался рядом с понтоном, выставив косым парусом черный, блестящий козырек.

— Ерема! — услышали мальчики голос Карякиной. — Ерема!

Но и Ерема и Дима уже заметили огромное бревно, мчавшееся, как торпеда, прямо на них — к носовой прорези понтона. Желтый, начинавший чернеть комель, погруженный на три четверти в воду, был в обхвате не меньше двух метров. Слоноподобное лесное чудовище легко и бесшумно, словно сберегая силы для удара, неслось на беспомощно-неподвижную драгу. Вода шелестела и морщилась, расступаясь, а за бревном оставался пенный след…

Метрах в пяти от понтона бревно крутанулось вокруг оси, комель отнесло назад. Дима понял, что багром он не достанет, что лесину сносит ближе к Любушкину. Он прыгнул с понтона в прорезь, ближе к товарищу. С левого борта на помощь спешил Чугунок.