Мой век - двадцатый. Пути и встречи - [81]

Среди документов к картине ’’Дети из семьи Бест” я нашел письмо в музей некоего мистера Пратта. Оказалось, что он купил эту картину в Англии и подарил ее музею. Старая газетная вырезка свидетельствовала о том, что он заплатил за нее самую высокую цену, когда-либо уплаченную за картину Лоуренса.

Это была ценная информация. Я знал, что Чарльз Пратт был партнером Джона Рокфеллера, миллионером и серьезным коллекционером. Если он заплатил за эту картину крупную сумму, то у него, очевидно, были все основания считать, что она подлинная.

После получения этой информации мое решение во что бы то ни стало приобрести эту картину только утвердилось. Я пошел на аукцион с дилером, и мы сели рядом высоко на балконе - я предпочитал, чтобы никто не знал, что я интересуюсь этой картиной и что он представляет мои интересы. Когда я хотел увеличить ставку, я просто дотрагивался ногой до ноги дилера.

Вначале мы получили эту картину за ничтожную цену - 2100 долларов. Но затем кто-то в зале запротестовал, что аукционер не принял во внимание его ставки, и торги возобновились. На этот раз она досталась нам за 2700 долларов.

Я был очень доволен, не имея ничего против того, чтобы картина оказалась копией — это была хорошая, красочная картина, и мне не терпелось повесить ее у себя в гостиной. Я договорился с Виктором, что он организует ее реставрацию.

Когда мы с Френсис вернулись домой после свадебного путешествия, Виктор встречал нас на вокзале. Я был в прекрасном настроении. ’’Поздравляю, — сказал он, — ты купил одну из лучших картин Лоуренса”.

Когда картина была расчищена, на ней обнаружилась третья фигу-pa — сидящий на ступеньках маленький мальчик, о детый в бархатный костюмчик и высокую шляпу. Стараясь больше узнать об этой загадочной фигуре, Виктор во время поездки в Англию связался с потомками семьи Бест, и они рассказали, что фигура мальчика была закрашена после его преждевременной смерти. Скорбящие родители не могли вынести вид этой картины, живо напоминавшей им о потере, и попросили художника школы Лоуренса написать на его месте подушку. Это нарушило композиционную целостность картины, и вызвало скептическое отношение к ней искусствоведов.

Я повесил подлинник Лоуренса над камином, где раньше висела подделка Рембрандта. Он висит там и сегодня. Если подделка Рембрандта напоминала, что в сегодняшнем мире искусства следует проявлять особую осторожность, картина ’’Дети семьи Бест” постоянно напоминает мне о том, что эксперты не всегда правы!

Если бы в то время гадалка сказала мне, что я еще только приближаюсь к самым успешным и полным важных событий и свершений десятилетиям своей жизни, я, наверное, с трудом пришел бы в себя от смеха.

Маленькая

фирма

под названием ^Оксидентал"

Мне следовало бы лучше знать себя и не надеяться, что в 57 лет я смогу отойти от дел.

В этом смысле друзья были мудрее меня. Когда я объявил, что собираюсь переехать в Калифорнию и уйти на покой, все в один голос сказали: ”Из этого никогда ничего не выйдет!”

Сорок лет жизни я посвятил напряженной работе. Для меня бизнес - это не просто средство обогащения: накопление богатства никогда не было для меня самоцелью. Бизнес доставляет мне удовольствие потому, что он постоянно стимулирует, требует ежедневной концентрации всех умственных способностей для решения бесконечного количества разнообразных проблем, начиная с мельчайших деталей и кончая принципиальными решениями. Бизнес доставляет мне удовольствие потому, что он создал Америку, и я бы даже сказал, что именно в нем и заключается американский образ жизни.

В 1955 году, уезжая с Восточного побережья в Калифорнию, я ошибся, приняв временную усталость за желание навсегда отойти от дел. После переживаний в связи с болезнью, семейными неприятностями и разводом, я в первый и единственный раз в жизни почувствовал свой возраст. Мне было под шестьдесят, и я думал, что становлюсь старым и нуждаюсь в перемене образа жизни. Сегодня, когда мне больше 88-ми, я прекрасно себя чувствую, полон энергии и работаю с не меньшей нагрузкой, чем когда-либо раньше, воспоминания об этих мыслях вызывают у меня смех.

Большую часть осени 1955 года я провел в Калифорнии, только изредка приезжая в Нью-Джерси для урегулирования дел, связанных с разводом и ликвидацией бизнеса в Нью-Йорке.

После длительного свадебного путешествия мы с Френсис вели спокойный образ жизни, проводя вместе много времени, играли на бирже, составляли планы перестройки дома и сада, лениво листали каталоги бюро путешествий с описанием всевозможных круизов и поездок. Одним словом, вели классический образ жизни престарелых пенсионеров. Через несколько месяцев я был готов выть от тоски.

Наступление каждого нового дня без обязательств, работы, деловых встреч и авралов вызывало во мне ужас. Сорок лет предыдущей жизни были до отказа заполнены совещаниями, телефонными разговорами и командировками. Семь дней в неделю я руководил работой крупного концерна, решал административные проблемы, нанимал и увольнял сотрудников, днем и ночью отвечал на телефонные

звонки, принимал немедленные решения и отдавал распоряжения.