Мой сын – Иосиф Сталин - [24]

Шрифт
Интервал

* * *
Чего же к небу мать взывала
С таким волнением тревожным?
Не для того ли, чтобы мальчик
Узнал мечту о невозможном?
Есть для детей мячи и куклы,
Но есть мечты в подлунной шири.
Уже постиг ребенок смуглый,
Что возвышает в этом мире.
Недосягаемо от века
И неподвластно нашим силам,
Оно чарует человека,
По небу странствуя светилом.
И мальчик негодует, плача,
Что тщетны все его усилья…
Ужели эта незадача
У малыша подрежет крылья?
* * *
Повествуют о прошлом медово,
Как сказители, бабка и мать;
И властительный голос былого
В тишине оживает опять.
Разве месяц не сказочник новый,
Проходящий по светлой стезе?
Погляди, – уж не серп иль подкова,
Полный круг засиял в бирюзе.
Но уж меркнет краса золотая,
Не закончив свой путь голубой.
– Я худею, бледнею и таю!
Человек, что же будет с тобой?
Трепеща перед волею рока,
Не сойдешь с предрешенных путей!
Ночь строптивца сразит так жестоко,
Что и ворон не сыщет костей!
Я не дева, а воин могучий,
Говорю непокорным мужам:
– Я прорезывал темные тучи,
Чтоб светлее пролиться лучам.
Дорожите немеркнущим светом
И сияньем моим в вышине!
Не противясь старинным заветам,
Оставайтесь покорными мне!
* * *
Поднявшись к небесам державно,
Застыл Эльбрус, и дик и глух.
К вершине подойдя недавно,
Увидел узника пастух.
Пастуший хлеб тот взял из торбы
И выжал кровь своей рукой:
– Вот хлеб отцов, добытый в скорби,
Я вам хотел добыть иной!
Молочный хлеб искал я всюду,
С пути не отступая вспять.
Восстань, народ, и хлеб добудешь,
Чтоб в долг у господа не брать.
Слежу издавна за тобою —
И воробей ничтожный сыт;
Ты счастья хлеб возьмешь борьбою! —
И поднял он скалу, как щит.
* * *
У бабки в шерстяной кудели
Сияла лунная кудель,
Отец, и мать, и сын жалели,
Что узник обречен беде.
Бесстрастен небосвод хрустальный,
Кура волной о берег бьет.
Ужель народ многострадальный
Не сокрушит свой давний гнет?!
Как нескончаем стон столетий!
Как смертных муки тяготят!
И человек, скорбя о свете,
В плену у тьмы, как аманат.
Закрыт нам купол первозданный
И бог для нас жалеет свет!
Для огненосца Амирана
Ужели избавленья нет?!
Что скорбь таить в бессильном взгляде?!
Ее ты должен побороть!
Народ! Земля твоя в три пяди,
Но что в сравненьи с ней господь?!
Ты уберег для нас героя.
Пускай поруган он судьбой, —
Он всех святых святее втрое
И благородней, чем любой!
Ты жизнь его берег вехами,
Непокоренный, как и встарь.
Что перед мощными орлами
Господь – земной тюрьмы ключарь?!
* * *
А бабка говорит про беды,
Что людям насылает бог…
И нить полуночной беседы,
Как размотавшийся клубок.
Дитя мечтой – на горном склоне
У речки, затаившей гнев,
Где волн разгневанные кони
Ущелье роют, налетев.
И мальчик видит Амирана,
К скале приросшего спиной;
Но, тверже став упорным духом,
Куда стремится он мечтой?
Людей спаяв единой волей
И для боев объединя,
Из замка он умчал Камару —
Царицу света и огня.
И для ребенка уж не ново,
Что люди стонут, жизнь кляня.
Но начинать борьбу не время —
Игрушки малому подстать;
Рученку положив на темя,
Он будет на коленях спать.
* * *
Яснеет день голубоватый
И вздохи ветра к гнездам льнут.
Петуший крик разбудит хаты,
Засуетится бедный люд.
Идут и к верстакам и к горнам,
Едва часов заслышав бой.
Отец сынишку пальцем тронул,
Не расстающимся с иглой.
Целуя нежно лоб кудрявый,
Расправит каждый волос мать;
А волосы – как-будто травы,
Что любят солнца свет впивать.
Хлеба из торни дышат паром,
А жизнь проходит с каждым днем;
И плачется народ недаром,
Нуждой подавлен и трудом.
Так терпит люд, не сознавая,
Что власть борьбою обретет,
Что вождь, светильник подымая,
На правый путь ведет народ.
Яснеет день. Заря зардела.
Над хатой – золото венца.
И нет сиянию предела,
Лучам ликующим – конца!

Кровавая земля

Как-то, с матерью играя,
Перед тем, как задремать,
Сын приник к ее коленям:
– Расскажи мне сказку, мать!
Что поют в полях свирели
Или листья тополей?
Почему пятнисты маки,
Красны лапки голубей?
Расскажи, как смелый мальчик
Стал могучим, как орел,
И, взобравшись в поднебесье,
Дружбу с солнцем он завел?..
Мама молвит: – Слушай сказку!
Хлеб в полях не уродился,
Летом засуха была
И быка Никору вскоре
На мученья обрекла.
Воздух пламеннее торни,
В небе тучи ни одной;
И не падала росинка,
Чтоб поить колосья в зной.
А на треснувшие комья
Слезы лились из очей.
Небо гневалось на землю,
Как родитель на детей.
Сад умолкнул соловьиный
И от засухи увял;
Не слыхать в полях «Урмули»,
За трапезой – запевал!
А меж скал ютился в келье
Человек полуседой,
Справедливый, одинокий,
Незлобивый и простой.
Люди келью облепили,
Словно пчелы – сладкий сот:
– Подари несчастным радость,
Дай совет, спаси народ!
Туча с моря тянет влагу,
В море льются воды рек.
Хлеб сгорел, деревья вянут,
Погибает человек.
Видишь, на твоей одежде
Наших горьких слез следы.
О, наставник и спаситель,
Как избегнуть нам беды?
Тот подумал и ответил:
– Голод всяких бед страшней.
Отправляйтесь, мойте землю:
Кровь засохшая на ней.
Люди долго мыли землю
На заброшенных полях;
И остался только камень
В утомившихся руках.
– Лучше нам подняться в горы,
Где безгрешна целина! —
И народ к горам метнулся,
Как гремящая волна.
Не нашли земли без крови,
Не найдя, легли без сил.
Коршун пал на куропатку,
Кровь невинную пролил.
Барс в горах повергнул тура,
Обломавшего рога;
Сильный слабого осилил,

Рекомендуем почитать
Генрик Ибсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Вольтер. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Карамзин. Его жизнь и научно-литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Старовойтова Галина Васильевна. Советник Президента Б.Н. Ельцина

Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.


Мой муж – Владимир Ленин

Ленин был единственным правителем России, о личной жизни которого не известно практически ничего. Словно не было ничего у Ленина кроме бесконечных статей, политических споров и руководства партией. Сам он на этот счет не оставил никаких воспоминаний. Зато оставили его родственники.Мемуары Надежды Крупской в советское время издавались в сильно урезанном виде. Не было принято говорить о Ленине, как о человеке, у которого могла быть частная жизнь или, тем более, слабости. В этой книги многие материалы представлены впервые, а другие не переиздавались десятилетиями.Эта книга – для всех, кто интересуется советским периодом истории нашей страны.


Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи

Воспоминания внучатого племянника Сталина охватывают самый великий и трагичный период в истории пашей страны. Владимир Аллилуев подробно рассказывает о том. как жили семьи высших руководителей Советского Союза, среди которых Дзержинский, Берия, Хрущев, Молотов, Маленков, Жуков и сам Иосиф Виссарионович Сталин. Автор рассказывает о личной жизни, быте, сложных взаимоотношениях в семьях вождей. Автор представляет настоящую семейную хронику на фоне большой политики Советского государства. Владимир Аллилуев — сын свояченицы Сталина Анны Аллилуевой и легендарного чекиста Станислава Реденса.


Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы

Последнему правителю страны, при котором Россия была действительно Великой, не очень повезло с детьми. Дочь Брежнева — Галина, была настолько же всесильна, насколько и испорчена положением и властью своего отца. Ее имя стало нарицательным для обозначения кумовства и коррупции в высших эшелонах власти позднесоветской эпохи.Журналист Евгений Додолев был первым, кто открыл завесу тайны над семьей генсека в советской прессе. Общаясь с Галиной Брежневой и ее мужем — генералом Чурбановым, Додолев накопил поистине уникальный материал о семье, отце и трагической судьбе Галины…