Мой сын – Иосиф Сталин - [26]

«Гиа, вечно мнущий глину,

Ты воспрянь и смелым будь!

Хватит день и ночь работать,

Время спину разогнуть!

Я тружусь, ращу колосья,

В руку толщиной – лозу,

Наряжаю виноградник

То в шелка, то в бирюзу.

Ствол, грозою опаленный,

Оживляю я водой;

Смелых воинов вскормила

Я пшеницей золотой.

В ранах грудь моя от плуга,

А быки копытом бьют…

Дай мне отдыха немного,

Города рабочих ждут.

Я, как мать, о вас забочусь,

Вас кормлю из года в год.

Дай мне воли и покоя,

Отправляйся на завод!»

– Как мне быть? – вздыхает Гиа,

Жалко торню погасить,

Бросить Картли, дол и горы,

Птиц поющих разлюбить…

Помолчал. Потом добавил:

– Если нашим предкам верить,

То до Лило Джугашвили

Проживали в древней Гери.

От долин далеко жили

Храбрецы с горы орлиной,

Где Лиахва, извиваясь,

Гривой бьется о стремнины.

– Я скажу, – отец промолвил, —

Мы ростки какого дуба…

И присел за стол рабочий,

Из обрубков сбитый грубо.

Перья орла

Привычны были нашим предкам

Кирка и серп, и острый плуг,

Долг храбреца, поход тяжелый,

Рубцы к мечам привыкших рук.

В былом того мы достигали,

Что недоступно и ветрам,

Дубы, как воины, ложились,

Сопротивляясь топорам.

В горах отцы открыли руды,

В реке – золотоносный ил;

Наш край обильем урожаев

Снегов обилие затмил.

Он возносил до неба башни,

В боях пролитой кровью горд;

А наши деды отражали

Нашествие азийских орд.

Пасли отары мы на склонах,

Каналы рыли для воды,

На ребрах скал киркою выбив

Неповторимых дел следы.

Мы хлеб с утра до ночи жали

Для наших бар из года в год.

Земле и ливней не хватило б,

Когда б дождем не лился пот!

Нам доставались только корки,

Бобов лишь горстка с давних пор;

И ласточки имели гнезда,

А мы – подобье темных нор…

Склонясь над посохом пастушьим,

Не отдыхали никогда,

Все отнимая, лишь могилу

Не отнимали господа.

* * *

Налогам мы не знали счета,

Чтобы владыку ублажать,

Но всех оброков тяжелее —

Перо орлиное достать.

Мы перья добывали князю,

Чтоб оперенная стрела,

Врага алмазом рассекая,

Его верней разить могла.

– Но для чего же князю стрелы,

Когда имеется кинжал?

– Князь может дом поджечь соседа,

Стрелой метнувши огонек,

Чтобы от кобеля и суки

Не уцелел и шерсти клок,

Чтоб горы обратить в пустыню,

Чтоб вражий лес сгорел дотла,

Чтоб отвоеванной добычи

Вместить и башня не могла!

– Легко ль добыть такие перья?

Ведь хищник выклюет глаза,

Тебе соткут туманы саван,

Настигнет горная гроза.

Орел парит под самым солнцем,

Крыла озолотив лучом;

А у тебя спина и плечи

Исполосованы бичом.

Орлу, пускай он даже связан,

Неведом необорный страх,

Но как дерзать возросшим в рабстве,

С рубцами на худых руках?!

В горах бушуют ураганы,

Обвалы руша с высоты…

И как тебе с орлом тягаться,

Будь даже ловким ловчим ты!

Паши, коси, не уставая!

Коса в семь пядей у тебя.

Золоторунные отары

Паси, с младенчества скорбя!

Сбирай плоды с осенних яблонь,

Взрастив с заботой княжий сад!

Лозу жемчужную взлелеяв,

Снимай медовый виноград!

И что с того, что мир огромен?

Паши чужое поле вновь.

Тягаясь с хищником пернатым,

Пролить напрасно можешь кровь!

Чужие здесь сады и нивы,

И даже полевой цветок,

А мы и без земли и влаги

Взрастали, как олений рог.

Подобно горным водопадам,

Мы сна не знали никогда.

Нас в пепел обратить могли бы

Неистовые господа.

* * *

Где водопады нагорий

В щель загоняет скала,

Он ухватился за крылья

Царственной птицы – орла.

– Дай мне упругие перья,

Я господину отдам.

Хоть залечу в поднебесье,

Барин настигнет и там.

О, уступи, не противься!

Жизнь моя слишком тяжка!

Пять малышей я питаю,

Мать и отца-старика.

– Кем же я буду без крыльев

В небе, где блещут лучи?

Надо мне звезды когтями

Щедро рассыпать в ночи.

С солнцем сдружившийся в небе

Разве опустится вниз?

Перьев орел не уступит,

Гордо взмывающий ввысь!

* * *

Клювом орел защищался,

Кровь проливая на мхи,

И на утесы летели

Клочья дырявой чохи.

В бездну песок осыпался —

Крыльями сброшенный прах;

Трещин края зачернели

На обнаженных пластах.

Так, без свидетелей, бились

Оба – один на один;

А за богатой трапезой

Сытый хмелел господин.

* * *

Горе и слезы в лачуге.

Дети, как птахи в гнезде.

Смерть и орла и безумца

Подстерегает везде!

– Мирно и дружно живите! —

Ветер к строптивцам взывал.

– Оба князей разгромите! —

Звал, громыхая, обвал.

– Перьев лишат и рубахи

Баре! – ледник прокричал.

– Бейте господ! – водопады

Грозно гремели меж скал.

Бились орел с человеком

В остервененье немом.

Жизнью ловец поплатился,

Хищник – могучим крылом.

* * *

Орел упал на голый склон нагорья,

Как с высоты – потухший метеор.

Охотник падал гибкою лозою,

Секущим градом сбитой с гор.

Леса объял неодолимый ужас.

Застыли тени на ковре травы.

И, мнилось, мир взывает возмущенный;

– Зачем тиранам покорились вы?!

* * *

Заря раскалилась жаровней,

Сиянье в горах разлилось;

А ветер лохмотья одежды

До крыши убогой донес.

И мать, причитая, вопила,

Что сгинул единственный сын;

И ветер гудел, налетая,

И путал ей пряди седин.

Чтоб слез не заметили люди,

Папаху надвинул отец…

То в буре, казалось, стонала

Сосна, нагибая венец.

О муже скорбя, о погибшем,

Упав, голосила жена

И вся извивалась от боли,

Как молния в тучах, она…

О, сколько и сотен и тысяч

Героев повергнуто в прах!

Так в Грузии выросли горы

На крови людской и костях.

* * *

Окончен сказ…

Три верных сердца

Охватывает пламя мук.

Молчат, но гнев проходит дрожью

По жилам мускулистых рук.